– Ты прости, – тихо сказал Милит, – но я… я не мог.
– Да ладно. Сделано.
– Я хочу объяснить…
– Зачем? Разве я осуждаю? Я бы, наверное, тоже не смог… думал, что не смогу. Даже в голову не приходило, что решился был. А решился. И какая разница, почему решился.
Застонал шут, шумно втянул в себя воздух.
– Как она? Маркус…
– Так же, – заглянув Лене в глаза, сказал Маркус. – Дышит ровно, кожа теплая. Кровь больше не идет.
– Она поправится, – вытолкнул Гарвин. – Это пройдет. Я вижу… вижу ее Искру. Как уголек. Это хорошо. Если бы… Охххх…
Он замолчал, борясь с болью. Шут попросил воды, и Маркус выпоил ему две полные кружки. Примерно литр. В воде озера отражались звезды. Звезды во всех мирах были если не те же, то очень похожие. Похожие на те, что дома. Лена астрономии не помнила даже в пределах школьного курса и из всех созвездий знала только Большую Медведицу, Кассиопею и Орион. Они были здесь, только в разных местах. Все миры – на Земле. А уж какие они, параллельные или какие-то еще, какая разница. Все равно никогда этого не узнать.
Я толкнул ее слишком сильно. Слишком. Так испугался за нее, что совсем перестал соображать. Кем надо быть, чтобы желать смерти Светлой? Ох, Делиена, прости, прости старого дурака…
Никогда мне не понять эльфов. Чужие они. Милит, если бы было нужно, этого мага лично на мелкие кусочки порезал бы, и продолжалось бы это дольше, чем Гарвинова некромантия, и чувствовал бы себя этот маг ничуточки не лучше, однако вон мы какие честные… Добро б верили они в другую жизнь или там в загробный мир. Верят же кое-где. Ан нет, ни во что не верят, покойников даже не хоронят, а сжигают, чтоб ничего не оставалось, а некромантия пугает до икоты. Зарезать друга готов, потому что милосердно… И зарезал бы, и даже не снился бы ему потом Гарвин. А я не могу последний взгляд Интара забыть. Знаю, что он умер бы, не живут с такими ранами, и умер бы плохо, не простили бы ему, постарались бы продлить мучения… и как постарались бы… Он даже не просил, он умолял, и я знаю, что сделал правильно… и седьмой десяток лет вижу его глаза. Что Делиена сказала бы? Ох избави меня древние боги от того, чтоб она об этом узнала… Ну что же ты, девочка… Приди в себя. Твой шут жив, Милит уверен, что будет жить, и даже изуродован не будет, хотя тебе все равно, ты его всякого любить будешь, слепого, искалеченного, обожженного… Так любить, как может только Светлая. Прости меня, девочка, прости…
Рассвет снова облил розовым дальние вершины. Шут, захлебываясь, пил воду, сдерживая стоны. Гарвин лежал неподвижно и смотрел в небо. Милит наклонился над ним.
– Не засти. Или считаешь… считаешь, что твоя рожа прекрасней неба?
– Моя рожа, конечно, прекрасней, – уныло сказал Милит. – Ну и чего ты добился, Маркус? Он все равно умирает. Что он сделал тебе, если ты хочешь, чтобы он промучился еще несколько часов?
– Отстань от него…
– Думаешь, я не знаю, что ты думаешь? Считаешь это наказанием за то, что творил? Считаешь, что искупишь?
– То… что я делал, ничем… ничем не искупить. Сделанное… не меняется. Ты должен знать. Впрочем… Прости, Маркус. Я очень устал, друг. Позволь ему дать мне уйти.
Лицо Маркуса посерело, но он смолчал. Милит вытащил из ножен кинжал.
– Прощай, Гарвин.
– Дракон, – вдруг отчетливо проговорил шут. Милит обернулся.
– Она не может его позвать.
– Нет. Ты. Или Маркус. Он говорил, что почувствует, если амулет окажется в чужих руках.
Маркус уже вышвыривал вещи из рюкзачка Лены. Золотой дракон засверкал на солнце.
– Милит, давай ты. Меня он видел. Знает. А ты…
– Отойди на полмили, – выдохнул шут. – Чтобы… чтобы от нее подальше.
– Спалит, – разочарованно протянул Гарвин, с сожалением глядя, как Милит вкладывает кинжал обратно в ножны. – Драконы сначала… сначала огнем – а потом разбираются.
– Ну и спалит. Зато ее почувствует! – Милит схватил пряжку и легко побежал-полетел по берегу озера. Зови дракона, Рош. Он может тебя услышать.
– Охх… Маркус, если мне так больно, то каково Гарвину?
– Гарвину хреново, – мрачно сообщил тот. – Даже умереть спокойно не дают… Маркус вот и не дает. Даже если я сейчас… окажусь в Тауларме… все равно… эльф знает, когда приходит время.
– Милит тоже знал, – огрызнулся Маркус. – И Владыка знал. Однако ошиблись.
– Аиллена без сознания… На кого надеяться мне?
– Маркус, посмотри, как она. Что-то изменилось. Посмотри.
Лена постаралась сфокусировать взгляд на Маркусе. Его сумрачное лицо прояснилось.
– Видишь меня, девочка? Ну не говори, не надо. Моргни хотя бы.
Лена закрыла глаза. Впервые за это время. И впервые почувствовала, как же их режет, она ведь ни разу не моргнула. Надо звать Мура. Почему получалось услышать всех. Почему не получается звать дракона.
лена. лена. у милита все получится. он маг. он сумеет. лена, ответь. дай знак. лена.
Рош.
– Я ее слышу, – радостно, забыв о боли, сказал шут. – Маркус, Гарвин, я ее слышу.
Гарвин облегченно вздохнул. Маркус осторожно приподнял ей голову и влил в рот немного отвара. Гару суетился рядом и все норовил полизать лицо.
Это твой эльф? Здоровенный детина с синими тарелками вместо глаз? Аиллена! Отзовись, а то я его спалю.
Мой.
Лечу.
Через пару минут раздалось хлопанье крыльев, показавшееся Лене чудовищно громким. Дракон приземлился на берегу и пробежался по кромке воды, гася скорость, как самолет, потом грациозно для такой махины развернулся и подошел. Не обращая внимания ни на людей, ни на эльфа, ни на рычащего, но поджавшего хвост Гару, он приблизил морду к лицу Лены и внимательно всмотрелся. Янтарный глаз был огромен. Мур по-собачьи обнюхал Лену и по-человечьи покачал головой.
– И что вы с ней сделали?
– Я… толкнул, – с трудом проговорил Маркус.
– То-то смотрю, ты исхудал, – фыркнул Мур, – чувство вины тебя изглодало. Звали зачем?
– Хочешь, чтобы она здесь осталась? Без помощи?
– Ага. Просто мечтаю. Чем тут у вас воняет? Жаркое сожгли? Или с драконом подрались?
– С магом.
– Это от него мертвечиной несет?
– От него.
– И то хорошо. Ага. Понятно. Как там эта фигня у вас называется: иссушающий огонь? Круто. Эльф, ты еще живой? Моргает, значит, живой. Хотя, похоже, ненадолго. А где полукровка?
– Я здесь, ар-Мур.
– Ни хрена, – емко выразился дракон, оглядев шута. – Ясно.
– А где… эльф?
– Щас придет. Живой и даже не жареный. То есть, надо понимать, вы хотите сделать из меня вьючную лошадь.
– Уведи ее в Тауларм, – попросил Маркус. – Пожалуйста.
– За нее можешь даже не просить. Это вроде как само собой. Но вас-то тут тоже бросать… – Он сел, обвился хвостом, как кошка, и почесал передней лапой в затылке. Чешуйки металлически загремели. Прихрамывая подошел Милит, имевший довольно помятый вид.
– Живой? И то ладно. Твое счастье, что я тебя уже видел однажды, потому не спалил, а только хвостом приложил. Слегка.
– Слегка, – проворчал Милит. – Спасибо, что прилетел.
– Ну ладно. Собирайте манатки. Ты парень здоровый, двоих удержишь? – Милит кивнул. – Ладно. Тогда первый рейс: человечек по имени Маркус и Аиллена. Собаку я уж сам понесу. Помрет собака от страха или не помрет? Боюсь, за нее мне может влететь больше, чем если я кого-то из вас уроню.
– Ты ее не урони, – тихо сказал шут. – Главное.
– Учи меня! – оскорбился дракон. – Ну, давай, полезай. Эльф, подашь ему Аиллену, и поаккуратнее там. Через час вернусь. А ты в случае чего не стесняйся в магии. Кроши все, что движется. Что можешь, то и делай. Продержитесь часок.