— Хорошо если так…
Девушка обняла друга за руку и задумалась. Ей совсем не хотелось быть виноватой в еще одном несчастии. Чтобы как-то отвлечься она стала прислушиваться к чужим разговорам. Громче всех беседовал водитель, во весь голос, общаясь с кем-то по гарнитуре. Он говорил о маршруте, хронометраже и подорожавшей солярке. Ника жадно вслушивалась в каждое слово, освобождая голову от лишних опасений.
Через полчаса на конечной остановке вышел последний пассажир. Водитель появился в салоне и раздраженно произнес:
— Конечная. На выход, голубки.
Ника подскочила с места, но Кирран остановил ее, дернув за рукав куртки и сказал:
— Нам дальше.
— Так ведь конечная, — удивилась та.
— Дальше? — подозрительно уточнил водитель.
Кирран кивнул и пояснил:
— До хвоста саламандры.
Водитель шумно почесал затылок и направился обратно в кабину.
— До хвоста саламандры? — спросила Ника.
— Сама все увидишь.
Как только девушка села на место, автобус двинулся по второму маршруту.
— Я думала мы уже приехали.
Кирран покачал головой. С одной стороны он не переставал распекать Никарию, за неуважение к усопшим, с другой, понимал, что не имеет права требовать посещать старый храм, походящий ныне на гнусный могильник.
Дорога, по которой поехал автобус, вела в гору, была неезженая и ничего не знала о комфорте — ни следа, ни колеи, но старой заброшенке и это простительно. Межпространственные перемещения к храму были запрещены — по абонементу никто не путешествовал. Существовали так же порталы, сегодня недействующие или опечатанные. Единственной официальной возможностью добраться до храма был маршрутный автобус номер три, ходивший к ущелью по расписанию — каждые четыре часа. Но никто не гонял машины впустую, если не набиралось и двух желающих.
Несмотря на то, что водитель хорошо здесь ориентировался, он едва успел разъехаться с вылетевшим из тумана шумным такси. Коллеги обменялись любезным хаяньем, трехзначными жестам и, как ни в чем не бывало, продолжили путь.
Кирран скользнул взглядом по скрывшемуся в серой пелене такси — оно возвращалось в город.
Пошел снег. Крупные хлопья неуклюже забились в стекла, обволакивая узорчатой драпировкой изморози, мгновенно таяли и обреченно сползали вниз. Автобус замедлил ход и включил ближний свет. С каждым пройденным метром становилось все холодней и тоскливей, а снежный покров за окном густел, как остывающая манная каша. Через сорок минут водитель остановил у замерзшего шлагбаума.
— Приехали, — выкрикнул он из кабины, открыл двери и вышел покурить.
Ника соскочила с места и выглянула из автобуса.
— Какая здесь мерзкая погода, — поднимая воротник куртки, возмутилась она. — Знала бы, хоть шапку взяла.
— Сюда зима приходит раньше, — прохрипел водитель, укрывая в ладонях пламя зажигалки от ветра.
— Надень, не ворчи, — шепнул Кирран и накинул на сварливую голову подруги вязаную шапку.
— Спасибо, — смущенно поблагодарила Ника, — молодец, что взял шапку… мою.
— Это ты умница, что поехала. Это правильно. Я, кстати, взял с собой еще и ленты.
Ника затопталась на месте — стало неуютно от излишней опеки друга. Ей не хотелось расстраивать Киррана, но поехала она не для того, чтобы запоздало помянуть погибших. Девушка терпеливо смолчала, натянув вязаную шапку чуть ли не до самого носа.
Водитель долгожданно затянулся и спросил:
— Вас ждать?
— Да, — ответил Кирран. — Мы будем примерно через час.
Водитель съежился от холода, выпуская клубок дыма. Он, конечно же, был бы рад отправиться обратно и не выжидать в стынущем автобусе эту парочку. Но у него был термос горячего чая, пара бутербродов и многоволновое радио, почти без помех вещающее в этой зоне. Водитель кивнул и, вспомнив о страницах неразгаданных кроссвордов, немного повеселел.
— Пойдем, нам туда, — сказал Кирран, дернул подругу за рукав и пролез под заснеженным шлагбаумом.
— А он не уедет? — спросила Ника.
— Не должен. Этот рейс пущен специально для таких, как мы.
Ника обернулась. Водитель проверял колеса и явно никуда не собирался.
— А если уедет? — насторожилась девушка, прогнулась под шлагбаумом, зачерпнув воротником мерзлую гроздь снега.
— Вызовем такси, — успокоил Кирран.
Ника отряхнула запорошенную куртку и пошла за другом в мрачное ущелье. Агент Верис не знала, как выглядит старый храм теперь, она не интересовалась, не читала газет. На это у девушки не было ни сил, ни возможности: пять недель реаниматор Лионкур боролся за ее жизнь, а после пробуждения Никария несколько месяцев провела в кататоническом ступоре, напрочь отказываясь воспринимать реальность. Время реабилитации и психокоррекции длилось много дольше. Полной грудью девушка вздохнула лишь полгода назад. Сегодня настало время взглянуть страхам в глаза.
Ника резко остановилась. В заснеженных декорациях ущелья, словно вырастая из горы, покоился огромный каменный хвост.
— Хвост саламандры, — вырвалось у Ники, и она непроизвольно посмотрела вверх.
Высоко над землей парила разрушенная южная башня — цитадель саламандры. Тогда, во время нападения она пострадала больше остальных. Всего башен было пять, олицетворяя стихии, они служили дополнительной и самой весомой защитой храма Рубикунда. Много веков назад пласты земли были оторваны от поверхности и вознесены вверх, для сокрытия от человеческого любопытства. Шесть островов и по сей день сохранили стабильность, медленно циркулируя в магнитных потоках, словно каменные облака.
— Ника, сюда, — позвал растерянную девушку Кирран.
Он стоял у изуродованных камнепадом шести мраморных платформ, которые когда-то служили порталами и вели вверх, каждая на свой остров.
— Они что еще работают? — удивилась Ника.
— Только этот, — ответил Кирран, показывая на самый дальний портал.
Вырезанную из зеленого мрамора платформу украшал рисунок — дерево, чьи ветки сплетались в бесконечном узоре. Кирран занервничал чуть ли не больше агента Верис, ведь хранительницей именно этой башни когда-то была ее мать. Он вдруг испугался, что разум подруги снова тронется с места, и захотел предложить Нике вернуться, но девушка уже встала на промерзшую платформу и растворилась, словно капля чернил в стакане с водой.
В воздухе витал терпкий, горьковатый запах зеленого мха, поглотившего на пару с кучерявым плющом-обжорой весь западный остров. Исполинский многовековой дуб бросал широкие желтые листья к ногам долгожданной гостьи, поднимая из глубин памяти болезненные воспоминания. Ника сжала кулаки, едва не до крови впившись ногтями в холодные ладони и пошла вверх по битому ряду ступеней, ведущих в северо-западное крыло храма — в прибежище Радужной Надежды. На мгновение ей захотелось изловить руками ветер, тряхануть повесу за шиворот и по его прихоти очутиться далеко отсюда. Но девушка стоически проходила мимо липких воспоминаний и не обращала внимания на окрики появившегося следом друга. Остановилась Ника только когда увидела разбитый витраж знакомого с детства рисунка, а под ногами глубокую вмятину. На этом самом месте, четыре года назад сердце девушки перестало биться. Ника вздрогнула, будто услышав щелчок захлопнувшейся мышеловки… а плеча коснулась родная рука.
— Ты как? — спросил бесшумно подошедший Кирран.
Ника ответила не сразу, она посмотрела под астральный купол — именно там лежало тело Люмены Верис, и именно там появился убийца.
— Все в порядке, — внезапно осипшим голосом произнесла она, — только холодно.
Недолго думая, Кирран накинул свою куртку на плечи подруги и спросил:
— Дальше идем?
— Да. Да, я сюда не за этим пришла.
— Ну, пошли.
Кирран взял Нику за руку и повел вперед, через мост к центральной площади. Было страшно и до слез обидно смотреть на обгоревшие стены, битые окна, свернутые колонны, статуи и забродившие водоемы. Кто бы знал, что изысканные виртуозы искусства и магии со всего света, годами облагораживали храм, лишь для одной ночи, подлостью разрушившей все их старания. Рубикунда слишком рано превратился в руины. Одно из самых безопасных мест на земле оказалось беззащитным младенцем, в отеческих руках предателей.