— Дин, ты придурок, — огрызнулась она, — завидуй молча.
— Репентино, давай без шуток. Ты же понимаешь, что подслушанное должно остаться в стенах этой кухни? Это важно, прежде всего, для твоего отца, — заговорил Кирран.
Репентино театрально кивнул и заглянул в холодильник. Вместе с запотевшей бутылкой пива появилось его обнаженное тело.
— Фуу-Дин! — брезгливо вскрикнула Ника. — Немедленно спрячь свои гениталии!
Открыв бутылку, Репентино потряс чреслами и ухмыльнулся:
— Разве тебя не возбуждает расхаживающий по квартире голозадый мужчина?
— Я слишком часто вижу твой зад, чтобы он меня возбуждал! — возразила девушка.
Дин сделал жадный глоток пива и, обратившись к Мак-Киррану-Солу ядовито спросил:
— Зюзя, а тебя?
Кирран покачал головой и, подняв руки в шуточном жесте «сдаюсь», рассмеялся:
— Я помню, что проиграл и на все твои каверзные вопросы должен отвечать «да». Поэтом я скажу «Да», но это значит «Нет».
Репентино довольно вздохнул и сел за стол, спрятав смущавшие агента Верис гениталии под тарелкой с бутербродами.
— Хочешь взять у меня колбаску? — двусмысленно приподняв ломтик сервелата, предложил он.
— Как тебя только земля носит, — покачав головой, произнесла Ника.
Лицо Дина вдруг озарилось:
— Эй, Никуль, я кое-что придумал.
— Мне не интересны твои пошлые выдумки.
— Да нет, это насчет Фроста.
Ника заинтересованно посмотрела на приятеля.
— Ну, и? — недоверчиво спросила она.
— Ты ведь теперь с ним будешь проводить все свое свободное время. Не смотри на меня так.
Ника гордо подняла голову и проворчала:
— Я не собираюсь тратить на него все свое свободное время. Мое дежурство будет длиться всего восемь часов.
— А в остальное время? — спросил Кирран. — Кто его охраняет в остальное время?
— Какой-то агент Себастьян. Я его не знаю, он из СОМа.
— Да не суть! — возмутился Репентино. — Может, когда ты будешь у Фроста, спросишь, зачем ему был нужен воробей?
Ника посмотрела на Киррана, затем медленно перевела взгляд на пошляка Репентино.
— Какой еще воробей? — удивилась она.
Дин шлепнул ладонью по столу и возмутился:
— Вспомните же! Последнее время Фрост, все время на поясе носил мертвого воробья.
— Точно, — откликнулся Мак-Кирран-Сол, — было дело, носил. Ник, ты разве не помнишь? Мы все спорили, для чего ему труп птицы.
Вместо ответа Ника кинула в него крышечкой от пивной бутылки и пробубнила:
— Я не буду у него ничего спрашивать. Я, вообще, не собираюсь с ним разговаривать. Я буду тупо сидеть, и прожигать его взглядом.
Репентино потянулся за куском сервелата, и неосторожно расплескав пиво из бутылки, саркастично сказал:
— Лично я не понимаю, почему ты ненавидишь Фроста.
Кирран пнул приятеля под столом и предупреждающе покачал головой.
Не придав сигналу со стороны никакого значения, Дин продолжил:
— Нет, ну, правда. Я ведь читал твою медицинскую карту. То, что ты помнишь, это не ясные образы. Параноидальные иллюзии не могут служить доказательством.
— Какого хрена ты смотрел мою медкарту? — уязвлено сомкнув зубы, процедила Ника.
Репентино нагло отмахнулся и сказал:
— Я хочу лишь сказать, что ты же сумасшедшая и не можешь, как свидетель проходить по делу Фроста. Кроме тебя, что он убил твою мать, никто не утверждает. Да, кроме него никто другой не мог открыть портал для иномирцев, но убийство…
Девушка услышала утробные отзвуки, яростно заколотившего сердца — оно всегда билось слишком громко. Ника поднялась со стула и напряженно помаячила указательным пальцем перед лицом Репентино.
— Еще раз, ты сунешь свой пятак туда, куда не следует… Я клянусь…
— Да я по-дружески, угомонись, — перебил приятель. — Внемли моему совету, дурочка. Если ты хочешь, чтобы он был осужден, найди реальные доказательства. Забудь про то, что ты видела. Ты бок о бок будешь находиться с Фростом. Накопай что-нибудь. То, что на суде, действительно будет иметь силу.
Никария смерила Репентино презрительным взглядом и молча вышла из кухни.
— Ну, ты скотина, — немного погодя шепнул приятелю Кирран.
Репентино поставил тарелку с бутербродами на стол и придвинулся к поддатому приятелю ближе.
— А что не так? — тихо заговорил Дин. — Я озвучил правильные вещи. Она же наверняка хочет, чтобы Фроста стерилизовали и превратили в овощ. Но глянув в историю ее болезни, Никулю никто слушать не будет. Считаешь иначе?
Кирран допил бутылку крепкого пива и потянулся за новой.
— Так-то оно — так, но тебе нужно было говорить с ней, как бы это… помягче.
— Тьфуу! — сплюнул Репентино, повысив голос. — Для этого у нее есть такая зюзя, как ты. За сюсюканье первый приз тебе. Зачем быть с ней таким слюнявым добряком?
— Это называется дружба.
— Что, правда? А Никуля по дружбе дала тебе хоть разок?
— Причем здесь это? — вяло возмутился Кирран.
— Правильно, ты неудачник. Я бы тоже не дал.
— Зачем обязательно все к этому сводить?
— Потому что любые отношения между пацаном и девкой, в конечном счете, сводится именно к «этому». Слушай, а может, сыграем в покер?
— Нет, нет. Я тебе и так… должен.
Репентино заманчиво дернул бровями и предложил:
— Так отыграешься…
Густая серая дымка холодной пеленой размывала черты реальности. Маленькая девочка бежала босиком по влажной траве, напугано всматривалась в сизую поволоку, но различала лишь полутона, полунамеки. Она не знала ориентиров и боязливо протягивала вперед руку, чтобы нащупать, хоть что-то физическое. Когда ее кисть, терялась из вида, окутывавшее нежную кожу серое марево, становилось петлей. Босоногую преследовал голос, ядовито сиплый и бездушный. Столько ужаса и смятений умещалось в единственном произнесенном им слове — «убегай». Девочке казалось, что вот-вот туман заклубиться и приобретет человеческое очертание. Но этого к счастью не произошло. Девочка так и продолжала бегать в бесконечном лабиринте тумана, преследуемая хриплым голосом своего отца.
Ника вздрогнула и проснулась, когда дверь в ее комнату с шумом шарахнулась о стену. На пороге появился размытый пошатывающийся силуэт. Девушка выглянула из-под одеяла, заинтересованно вытянув шею. В комнату ввалился мертвецки пьяный Мак-Кирран-Сол. Бурча что-то себе под нос, он закрыл дверь, провернув несколько раз ключ в замке. Ника приподнялась и насмешливо сказала:
— Вообще-то это моя комната.
Кирран смазано кивнул и несуразно стянул с себя брюки.
— Кир, ты перепутал комнаты. Это моя, — громче повторила Ника.
— О! Ты не спишшшшь, — удивился тот. — Знаю. К тебе пришел.
— А дверь, зачем закрыл? — поинтересовалась Ника.
Кирран стянул футболку и безжизненно завалился на кровать, чудом не придавив подругу. Пружины вознегодовали скрипом. Ника повернулась на бок, и на ее панцирном ложе стало не так тесно.
— Живой? — полюбопытствовала она.
— Нет. Знннаешь, я опять проиграааал Дину, — в полудреме сказал Кирран.
— Не удивительно. А я здесь причем?
— Теперь… я должен тебя трахнуть.
Ника расхохоталась:
— Ты собирался сделать это, пока я сплю? — весело спросила она.
— Да. А ты не хочешь? — перевернувшись на спину, буркнул Кирран.
— Нет.
— Тогда… и я… не хочу… — сказал тот и захрапел в упокоенном сне.
Девушка заботливо накрыла Киррана одеялом и несколько минут смотрела на давнего товарища. Ей было по-настоящему жаль, что настолько хороший человек, мог вести, по сути, прилично поганую жизнь, смысла, в которой не видел и он сам.
Ника часто была одинока даже в присутствии лучшего друга. Ей, как и многим представительницам слабого пола, нужно было не простое участие, но и нежность, тесная забота, не имевшие ничего общего с исповедальным лобызанием, которым мог одарить поддатый Кирран. Если бы не неожиданно возникшее щенячье чувство тоски, Ника бы не решилась написать тому, для кого ее громкое сердце давно хранило интригу. Ко всему прочему, комната постепенно наполнялась кислым запахом хмеля, и трезвой девушке здесь становилось некомфортно. Она взяла телефон и написала короткое сообщение: «Можно, я приеду?». Немного подумала и отправила. Ответ пришел не так быстро, как ей хотелось, но содержание оказалось максимально удовлетворительным. Ника поднялась с кровати, быстро оделась и воспользовалась новым абонементом. Вспышка. Хлопок. Зеленоватая дымка.