— Не доброе утро, да? — предположил он.
Киррану показалось, что у подруги в тот момент на лице были лишь бешеные глаза и раздутые до ушей ноздри.
— Что это? — дрожащим голосом спросила Ника, механическим движением тыча, в стоящую перед приятелем тарелку.
— Мой завтрак, — изумленно ответил Кирран. — Тебе положить?
— Неееет! — вскрикнула девушка. — Что ты ешь?! — не дожидаясь ответа, она метнулась в сторону и тупо уставилась в стоящую рядом с мойкой пустую банку.
— Рыбка, — по-свойски произнес Кирран.
— Это не рыбка, это Репентино! — сказав это, Ника выглядела, как фурия в последний день своей жизни.
— Тебе видать, что-то приснилось, — засмеялся Кирран и, не осознавая душераздирающего момента, отправил кусок жареной рыбы себе в рот.
Словно спаситель всех челюстноротых позвоночных, бороздящий просторы вселенной в поисках глумителей, Ника возникла за приятелем и со всей силой шарахнула кулаком по его спине.
— Выплюни! Выплюни его немедленно! — закричала она.
Киррану ничего не оставалось, как подчиниться и вывалить с языка непрожеванный кусок рыбы.
— Прекрати меня лупить. Ты сдурела? Да что происходит? — наконец поинтересовался «глумитель».
— Ты пожарил Репентино!
— Ник, ты что несешь?
— Где взял рыбу? Где взял рыбу я тебя спрашиваю? — дергая приятеля за ворот футболки, допытывала Ника.
Покрасневший от удушения Кирран ответил:
— Да в банке. Из банки взял. На столе стояла. Я так понял, что из этого окуня нужно что-то приготовить. А что? Не надо было?
— Нет! Нет! Это был заколдованный Репентино! Лушана вчера превратила его в рыбу.
— Мормолики владеют трансформацией? — удивился Кирран.
Обессилив Ника села на стул рядом с другом.
— Да какая теперь разница, кулинар? Это теперь не важно! — в последний раз взвизгнула Верис, потому как последующие реплики говорила сдавленным голосом.
— Масса меня убьет, — сказала она, качая головой, как священник кадилом. — А с другой стороны, почему меня? Пусть он тебя убивает. Ты съел его сына. Пожарил и съел. Дин был такой милой рыбкой, — запричитала Ника. — Я вчера кинула ему мотыля. Как же так? Что за жизнь? Удар за ударом…
Кирран сострадательно улыбнулся, погладил подругу по голове и ласково сказал:
— Никуль, успокойся…
— Никуль? — со слезами на глазах произнесла Ника. — Так меня называл Репентино. Ой, горе, мне горе, не уберегла… А давай мы из этой рыбы сделаем зомби? Вдруг Масса не заметит подмены?
— Чучело мы из нее сделаем, — сдерживая улыбку, сказал Кирран.
— Чучело? — спросила Ника, шмыгнув носом. — Можно и чучело. У этого мерзавца все равно голова была всякой дрянью забита.
— Ладно, Ника… это шутка, — признался приятель. — Успокойся.
Девушка настороженно выпрямилась, словно проглотила аршин.
— Шутка? Про чучело? — спросила она.
— И про чучело, — кивнул Кирран. — Живой он.
— Живой? В смысле недожаренный?
— В смысле вовсе не рыба.
— Ээээээ, — тут же раздался на кухне третий голос. — Мы договорились, что ты подведешь ее к исповеди, и она расскажет, что обожает меня.
— Живой?! — резко поднявшись со стула, взревела агент Верис.
У окна появился Репентино — живой, здоровый и человекообразный.
— Никуль, — задорно сказал он, — это стоило того. У тебя было такой лицо. Прости, но это смешно.
Нике захотелось, чтобы в ее руке оказалось что-нибудь тяжелое, то, чем она могла бы кинуть в голозадого шутника, проломив его тупую голову.
— Смешно? — сквозь зубы процедила она, послав Репентино пронзительный взгляд.
Дин кивнул, затем шлепнул Киррана по плечу и весело сказал:
— Кир, скажи, какое у нее было лицо — шедевр мимических извращений. Никуль, ты так за меня переживала. Я тронут. Слушай, а эти ноздри! Я думал, нас туда засосет. Это просто черные дыры.
— Ах вы, бездушные твари, — помертвелым тоном сказала Ника, — знаете же, какой я недавно стресс перенесла…
— Наоборот, — сказал Репентино, — мы хотели, чтобы ты посмеялась с нами, немного разрядилась.
— Посмеялась? Разрядилась? Да я зарядилась новой порцией гнева! Нет — ну, ладно, ты, Репентино — способен на подлость. Но ты, Кирран? Не ожидала от тебя. Не ожидала.
Мак-Кирран-Сол пожалел об авантюре, сразу же, как на нее согласился, но он был должен Дину несколько желаний, а тот уверял, что простит ему все за одно это дурачество.
— Неудачная шутка, согласен, — опустив глаза, виновато сказал он.
— Дааа, — подтвердил Репентино, стараясь быть серьезным.
— Ой, ой, — кисло улыбнувшись, произнесла Ника. — Два идиота. Почему бы вам не снимать отдельную квартиру и беспрестанно глумиться друг над другом? Я, вообще, больше никогда в жизни с вами не заговорю.
Агент Верис устрашающе зыркнула на приятелей, стащила из вазы пригоршню конфет и ушла из кухни заедать перенапряжение.
Репентино крикнул ей вслед:
— Никуль, представь, я ради этой забавы даже сам в магазин за рыбой сходил. Кстати, очень вкусная. Не хочешь попробовать?
Ника, вытянула руку из-за стены, чтобы на кухне было видно неприличный жест, который она адресовала Дину.
Репентино подмигнул Киррану.
— Я в восторге, — довольно произнес он.
Кирран тяжело вздохнул и покаянно произнес:
— Она, похоже, действительно за тебя испугалась. Поэтому, пошутить — пошутили, пойду извиняться.
— Да хорош тебе, зюзя. Шутка же классная.
Кирран поднялся со стула, испытывающе посмотрел на друга.
— А представь, если бы ты не успел превратиться обратно в человека, а я тебя действительно съел. Я бы ведь мог, — глубокомысленно сказал он, отламывая у рыбы хвост. — Вот смеху-то было бы…
Подняв бровь Репентино, подозрительно уставился на друга.
Кирран отправил кусок рыбы в рот и, вытерев руку о салфетку, ушел вслед за подругой.
— Это было бы совсем не смешно, — немного погодя сказал Дин в пустоту.
Кирран постучал в дверь, не дожидаясь, когда его пригласят, вошел в комнату.
— Ладно, не дуйся, — сказал он игриво.
Ника бросила многозначительное «Хм!». План по эксплуатации сложившийся ситуации сформировался в ее голове мгновением после того, как Кирран появился на пороге комнаты, но приличия ради, она отвернула лицо-монолит в сторону.
Кирран улыбнулся. Он хорошо знал, что долго обижаться подруга не станет.
— Ты же знаешь, Дин не со зла. Зато я ему больше ничего не должен.
Ника закрыла глаза и нервно закачала ногой.
Приятельство этой троицы шло тернистой дорогой до дружбы: подгоняемые циничными потерями, трагичным стечением обстоятельств, ребята сбились в маленькую стаю, словно осиротевшие волчата. Иногда они старательно избегали друг друга, для проформы обмениваясь приветственными фразами. Но в последнее время все чаще выпивали по бутылочке крепкого пива вечером на общей кухне. Никто из них не раскрывал причин, что их соединяют, и лишь история Ники Верис было общеизвестна, а потому доступна для обсуждений.
Кирран прошел в комнату, сел на пружинистую кровать рядом с подругой, обнял ее за плечо и, прислонив к себе, поцеловал девушку в макушку.
— Прости нас — дураков.
— Ладно… Так уж и быть. Тебя я прощу, — хитро сказала Ника, разворачивая шоколадную конфету. — Но ты для меня кое-что сделаешь.
Кирран засмеялся.
— Хорошо, — быстро согласился он. — И что именно?
— Пошли сегодня вместе со мной к этому ублюдку, — предложила девушка, запихав конфету за щеку. — Я сама не справлюсь.
Кирран отстранил подругу, и подозрительно прищурив глаза, спросил:
— Я надеюсь, ты подстрекаешь меня не на вынос тела Грегори Фроста? Ты не пришибла его там случайно?
Ника развернула еще одну конфету.
— Нет, — раздраженно ответила она. — Красноглазый на меня что-то наложил, осознанно я не смогу нанести вред Фросту. К сожалению. Мне твоя помощь в другом нужна.
— Я заинтригован.
— Ты же домовой егерь, правильно? Все знаешь о гадах-домовых.