Ника в порыве чувства вины решила хотя бы извиниться перед пострадавшим из-за ее невнимательности. Сражаясь с голосом совести, будто со шквалистым ветром, девушка подскочила с кровати и заметалась по квартире, кидая в сумку все, что по ее мнению могло пригодиться в доме покаяния. В современном мире маджикайев такое желание могло сравниться с извинениями перед подвальным грызуном. Ника готова была просить прощения даже у крысы, легко прогрызающей дырку в полу, как голос совести в ее сердце. Через полчаса решительных стенаний Верис воспользовалась абонементом и, оставив в комнате межпространственную пыль оранжевого цвета, исчезла.
Появилась Ника перед многоэтажным зданием ЦУМВД. Шел дождь. Девушка подняла воротник куртки и, преодолев чертову дюжину ступеней, оказалась в широкой мраморной парадной. Здесь толпились озябшие прохожие: один из них с нетерпением выглянул на улицу, посмотрел на лужи и разочарованно вернулся обратно, по пузырям определив длительность осадка. Ника протиснулась к дубовой двери, отворив которую оказалась в шумном вестибюле. Обычно начищенный до зеркального блеска пол сейчас украшали аляповатые узоры от грязных ботинок. Блуждающая по холлу уборщица, бурчала что-то под нос, не успевая избавляться от докучливой слякоти. Обойдя ворчунью, Ника направилась к ведущей вниз лестнице. Темницы Управления в последнее время редко пустовали: лихая тенденция вести законопреступный образ жизни наводняла город на перегонки с поклепными указами Лиги Сверхъестественного. После сожжения храма Рубикунда и гибели многих высокородных наставников угасающий мир, в котором выросла Ника, сильно изменился. Некому стало учить магической этики, некому восхищать, некого уважать и боятся, некому сдерживать возникающие пространственные червоточины. Лиричный закат эпохи маджикайев покрылся агонизирующими попытками продления века, словно мертвяк опарышами.
Снизу повеяло стылым воздухом и агент Верис поймала себя на мысли, что не хочет спускаться в гнетущую атмосферу ожидания и непрекращающегося траура. Чего только стоили подземные стражи — неупокоенные души, проклятые призраки, осужденные на многовековую службу, способные лишь прикоснувшись, заставить сердце сжиматься от страха. Ника неохотно спустилась на пару пролетов вниз, остановилась у огромной зеркальной двери. Неподалеку стояла стеклянная будка обвешанная предметами, наделенными сверхъестественными услугами для входящих в темницы.
— Деточка, ты фетиш-то прикупишь, аль так рискнешь? — сказала сидевшая за прилавком старушка.
Ника посмотрела на отражение бабульки в зеркале.
— Фетиш? — спросила девушка.
Старуха с волосами похожими на ярмарочный паричок из серой паутины, кивнула, потрясла берестяным талисманом и объяснила:
— Амулетик, чтобы глазливый не увидел, ядовитый не притронулся, черный не проник, а искуситель не завлек.
Ника кивнув, вспомнила:
— Ах-да, обереги…
— Покупай, деточка, фетиш посильнее, недоброго поймали, грешных призраков немеряно. Побереги душонку-то свою, купи фетиш дорогой, но могучий.
Ника улыбнулась отражению старой торговки, развернулась и подошла к лавке с оберегами.
— А недобрый это кто? — спросила она.
— Ой, тебе лучше не знать, — отмахнулась бабулька и протянула лучший по ее мнению оберег-фонарик из латуни.
— Сколько стоит? — поинтересовалась Верис, пропихивая руку в карман в поисках мелочи.
— Сто пясят, деточка. Хороший амулет, сильный, любых призраков отгонит.
— Сто пятьдесят? — возмутилась девушка. — За простой фонарик? Да мне на пару минут в темницы надо.
Старушка развела руками и философски изрекла:
— Времена такие, деточка.
— У меня нет столько с собой, — сказала Ника, а поскольку заходить в неласковую спиритическую обитель без оберега не решилась, достала удостоверение из сумки и, показав его торговке, спросила:
— Для агентов управления скидки есть?
Бабулька наморщив лоб, посмотрела в документы и, скорчив рожу пойманной хапуньи, ответила:
— Нет. Для вас скидок нет. Но коли своя напрокат бери. Выйдешь, вернешь.
— Батюшки, бесплатно? — удивилась агент Верис.
— А вот батюшки бесплатно не ходют. Эскорт пресвитера за сутки заказывают. Визиточку дать?
Ника взяла фонарик.
— Нет, нет, обойдусь этим, — сказала она.
Бабулька покачала головой.
— Если кто пристанет не забудь сказать «черное обернись белым» и в рожу этому приведению посвети. Поняла?
— Поняла. Спасибо, — поблагодарила Ника, подошла к двери, не спеша отворила ее.
За зеркалом находилась застекленная перегородка и стол дежурного. Толстый мужик жадно откусил плюшку, и громко отпив кофе из чашки, равнодушно спросил:
— Кто такая? Куда идем?
Ника закрыла за собой дверь, подошла к столу, предъявила удостоверение и ответила:
— К троллю. Варп…
— Оберег есть? — перебил дежурный.
Верис показала фонарик.
— Распишись и цель визита укажи, — сказал мужик, плюнув сахарной пудрой и остатком плюшки показал на толстый журнал, — а то ходите и забываете, а мне отчитываться потом.
Ника почувствовала, как озноб предвкушения пробирает тело.
«И зачем я сюда приперлась?» — подумала она.
Девушка склонилась над журналом, взяла ручку, внесла свои фамилию, имя, а в графу цели визита через мгновение раздумий записала «хреновы муки совести».
— Теперь проходи, — сказал толстяк и, махнув последним куском плюшки прокричал:
— Гиибеерт! Принимай! Живой посетитель! А ты девица иди, иди. Одна нога здесь, другая там.
Агент Верис, взволнованно пригладила волосы, прошла под тремя хрустальными арками, и остановилась в небольшом каменном зале, мраморный пол которого был расписан руническими заговорами. Перед девушкой появился бестелесный страж.
— Доброго времени суток, госпожа Верис. Мое имя Гиберт Эсс Ки, — галантно произнес призрак, чье бледное лицо не выражало никаких эмоций.
Ника кивнула. Руны под ее ногой раскрылись подобно бутону и голубоватой волной света поползли вверх по ботинку. Девушка растерянно стряхнула упрямые символы с обуви.
— Не беспокойтесь, мракогонические руны нужны для вашей безопасности. Их не стоит бояться.
— Руны меня как раз и не пугают.
— Тогда следуйте за мной. Я провожу вас, — сказал страж, качаясь в воздухе, словно на волне.
— Я пришла к…
— Мне это известно, госпожа.
— Известно? А по какой причине я к нему иду, случаем не знаете?
— Хреновы муки совести, госпожа. Я знаю только то, что посетители указывают в регистрационном журнале. И… немного больше… Прошу, — призрак указал туманной рукой в восточный коридор и полетел вперед.
Ника помедлив, осмотрелась: со стен на девушку с любопытством глядело множество мертвых лиц. У неупокоенных следивших за преступниками в доме покаяния существовало негласное правило — душам людей дозволялось смотреть на посетителей сверху, а низшим призракам только в почетном поклоне. А вот к инстинктивным нападениям первые были склонны намного чаще. Подавляющей причиной тому была зависть к свободным душам и возможностям живых исправлять ошибки. Агент Верис на всякий случай включила фонарик и поспешила за стражем.
— А вы не знаете, когда состоится рассеивание Варпо Цератопа? — поинтересовалась девушка.
Призрак посмотрел вверх, словно что-то вспоминая, затем ответил:
— Через два дня. В полдень.
— А адвоката ему предоставили?
Страж остановился, свернул голову в сторону Ники.
— Адвоката? Для тролля? — удивленно переспросил он.