Никарии вдруг показалось, что полукровка возмущен бездействием маджикайев. Из-за противоречий физиологии в Датрагоне боролись несхожие сущности, словно разнозаряжанные стороны магнита, насильно удерживаемые в экспериментальном теле.
— Но я уверен, лично вам повезет, — сказал посол ласково. — Ведь ваш папочка, позаботится о вас, госпожа Верис. Говорят, он вас любил.
Ника удивленно поднялась с кресала. Она не называла настоящего имени.
— Не удивляетесь. Мне знакомы лица многих наследников лишенных титулов маджикайев. Такая у меня работа. И вас я сразу узнал, — сказал Датрагон и присел напротив агента Верис на край стола, развернувшись вполоборота. Его голос снова был приятным: — Присядьте, Ника. Я существо дружелюбное.
— Мне пришлось, — агент Верис не поняла, зачем начала оправдываться: — Ваша помощница меня не пускала. А мне нужно…
— Для этого было достаточно назвать свое имя… истинное, — перебил посол. — Моя помощница наизусть знает имена всех достойных маджикайев, которых я могу принять в любое время. Присядьте. И вы не поделитесь со мной, в чем была притягательность подобной лжи?
— Просто о вас ходят много чудноватых слухов.
Полукровка улыбнулся, почти промурлыкав, спросил:
— Например?
— Много всяких.
— Ну же, смелее.
Никария нехотя ответила:
— Что вы высасываете глаза у своих гостей, но иногда журналисты избегают подобной участи. Чтобы быть внимательными и видеть, что они про вас пишут.
— Это не слухи. Присядьте.
— Спасибо. Я постою.
— Садитесь! — прорычал Датрагон.
Верис испуганно плюхнулась обратно в кресло.
— Так для чего вы на самом деле явились? — спросил посол ровным голосом. — Что вам нужно?
Ника решила задать, волнующий ее вопрос:
— Говорят, Грегори Фрост сотрудничал с вами…
— Люди, вообще, любят поговорить. А конкретно со мной, никто по имени Грегори Фрост никаких дел не имел.
Агент Верис вздохнула.
— Мне важно знать сотрудничал Фрост с малумами по своему собственному желанию или он был одержимый.
Датрагон осклабился.
— Как вы думаете, почему столь умный и предусмотрительный Рик'Ард Масса, назначил именно вас охранять вдруг воскресшего Фроста? Не обижайтесь, но даже ваше сегодняшнее появление указывает на безрассудство и непрофессионализм.
— По мне так, это указывает на мою храбрость.
Датрагон прошелся вокруг стола, рассматривая свои покои, словно был здесь гостем.
— Я бы назвал это глупостью.
Агент Верис уязвлено сказала:
— Называйте, это как хотите. Я делаю то, что я делаю. А вы так и не ответили на мой вопрос.
Посол встал позади агента службы охраны. Положил руки на спинку кресла, наклонился к уху девушки.
— Я ответил на несколько ваших вопросов. А вот вы мой проигнорировали.
Ника брезгливо отстранилась.
— Не знаю, — напряженно произнесла она, решив говорить доводами своего начальника, — может быть, потому что у меня с Фростом личные счеты и мне будет важно докопаться до сути. Поэтому Масса поставил меня.
— Сомнительный аргумент, — умильно шепнул Датрагон.
— Хорошо, — шлепнув себя по колену, дернулась Ника. — Какой правильный ответ?
Посол склонился еще ниже, горячим дыханием касаясь подбородка взволнованной барышни.
— Это провокация. Масса ждет появления вашего отца. Вы всего лишь сахарная приманка. Огненный барон ведь любит сладкое? А теперь отвечаю на ваш вопрос: Фрост «сотрудничал» с Отто Дебарбиери — с вашим отцом, Никария. А вот по собственному желанию это было, или по принуждению, мне неизвестно. Уж простите меня за мою неосведомленность.
Ника решительно поднялась с кресла, обернулась к послу и спросила:
— Причем здесь мой отец?
— Потому что именно ему захотелось самый большой кусок хлеба. Предполагаю, что даже триада карателей не сумела его уничтожить.
— Они не сумели его найти.
— Да, да. Огненный барон исчез, но обещал вернуться… Грегори правая рука, Ника любимая дочь… Притягательное сочетание, не так ли? Я бы на месте Масса тоже непременно свел вас вместе.
— Если все дело в моем отце, — Ника подавила бунт сверхъестественных возможностей и поинтересовалась: — тогда зачем пару дней назад ваши люди пытались убить Фроста?
— У меня с ним свои счеты. Еще вопросы?
Девушка заметила опасный блеск в глазах Датрагона.
— Вы не съедите мои глаза? Не убьете меня? — спросила агент Верис наивно.
Посол добродушно рассмеялся — у него были свои, мало кому известные планы на эту девицу.
— Что вы, Никария. У нас с вами есть кое-что общее, — он взглядом скользнул по грубому послеоперационному шраму на ее груди. Ника тут же застегнула куртку. — Мне незачем вас убивать, моя дорогая. Вы сами об этом позаботитесь. По глупости. Или как там вы ее называете — храбрости. Я провожу вас, — Датрагон подошел ближе, взял девушку за плечи и подтолкнул к двери. — Передавайте Масса мое почтение. И вашему лечащему врачу. Надеюсь, вы предупредите господина Лионкура, когда решите снова рискнуть здоровьем.
Ника вырвалась из рук посла и вышла в открывшиеся с писком двери. Ей показалось странным, что полукровка так много о ней знает.
— Вы отвратительное пресмыкающееся — выплюнула она.
— Да. Теперь вы знаете мой секрет, — ничуть не смутившись лукаво, произнес Датрагон, разводя руками. — Будьте осторожны, Ника. Это просьба.
Девушка в красном одеянии, что до этого момента молчала, как грациозное мраморное изваяние, взяла горе-журналистку под локоть и проводила до самого лифта.
— Почему вы на него работаете? — спросила Ника, обиженно нажимая на кнопку. — Неужели нельзя было найти что-нибудь менее мерзкое?
— По-вашему быть дешевой шлюхой, глотая брызги пьяных ублюдков менее мерзко? — спросила Амалия равнодушным тоном. — Несмотря на лишенные привилегии, вы все еще остаетесь ребенком великородных маджикайев и понятия не имеете, как на самом деле живут остальные.
— Мне плевать на то, как живут предатели.
Заходя в лифт, агент Верис с осуждение посмотрела на миловидную девицу. Двери закрылись. Только тогда Ника смогла спасено вздохнуть. Ноги вдруг захотели подкоситься, но девушка была настолько обеспокоенна неоднозначными и подлыми намеками полукровки, что просто не обратила на это внимание. Верис не получила желанных ответов, за которыми приходила, но прежде чем появится у своего подопечного она запланировала посетить старого приятеля. Это означало, что у агента еще было время подумать.
Приближаясь к дому номер двадцать один, Ника заметила сидящего возле крыльца свиномордого парня с фиолетовой челкой, спадающей на правый глаз, как спасительная вуаль у вдовы.
— Увот мы и сново встретилыся, — довольно потягивая самокрутку, произнес вепрь-перевертыш. — Жгучая моя.
Агент Верис перекинула тряпичную сумку на другое плечо и, осмотревшись, спросила:
— Кабан, ты-то, что здесь делаешь?
— Стерэгу прэдателя, — перевертыш кивнул на дверь, — и убивца.
— Я его стерегу, — тявкнула Ника.
— Нэт, нэт. Ты, рыба моя, бережешь его, а я стерэгу. Шобы раньше врэмэни он не сбег.
— Ему выдвинули официальное обвинение? — догадалась агент Верис.
— Угу, теперя он под надзором Отдела Прэследования. И под моим лично, — Кабан стукнул себя в грудь, будто потребовал восхититься им, как если бы он был доминантным вепрем-производителем или единственным мужиком на всю деревню.
— Понятно, — безучастно произнесла Ника, перешагивая через колено перевертыша. Уже у самой двери дома она обернулась и спросила: — Как Лушана?
— В печали. Волосюхи отрастут, а обида останэтся.
— Она дура и сама виновата, — буркнула девушка и запустила руку в сумку, разыскивая нечаянно похищенный пропуск Лизабет Локус. — Если тебе не сложно верни его мормолике. Мне он не пригодился.
— Не вопрос, душа моя, — добродушно прокряхтел Кабан, забирая пропуск.
Ника благодарно улыбнулась и постучала в дверь.
Грегори Фрост сидел за кухонным столом и просматривал монографию о магических талисманах. Он искал все, что могло натолкнуть хоть на одну достойную мысль о том, как вернуть свою память. Блестящей идеей казалось посмотреть в отражение истины, используя зеркало правды старика Менандра. Но часто наши даже самые беспритязательные планы рушатся притесненные нечаянным казусом судьбоносной самоиронии.