— Я не помню об этом намерении. Но да, при помощи порт-октограммы возможно исчезнуть из зала суда. В том числе в момент казни.
— Мне нужна такая, — запальчиво произнесла Ника.
— Зачем?
— Какая вам разница? Между прочим, это все из-за вас. Это вы тогда открыли портал к эвентуалам.
— Хорошо я помогу вам.
Ника удивленно скривилась:
— Что, так просто?
— Верис, дурные люди тоже совершают хорошие поступки. Правда от этого им не становится так же приятно, как хорошим людям, совершающим поступки плохие. Не так ли?
Сообразив, к чему клонит подопечный, агент Верис сказала:
— Я не собираюсь делать ничего плохого. Как раз наоборот хочу помочь.
— Почему-то мне кажется, если вы кому-то помогаете, это непременно заканчивается бедой. В конечном счете, это не имеет никакого значения, Верис. Я помогу, потому что вы мне нравитесь.
Ника безынициативно кивнула:
— Как мило. А что я вам буду должна за эту симпатию?
Маджикай улыбнулся.
— Дневник Ментора Менандра.
— И почему я не удивлена? Но у меня нет фолианта. Я лишь знаю, где он.
Фрост рассмеялся:
— Нет, нет, Верис, информации о местонахождении дневника для меня мало. Сейчас после официального обвинения я скован в своих действиях. Если вы просите помощи у меня, значит это слишком важно для вас. Думаю и я могу просить у вас то, что важно для меня. Я сделаю все, о чем вы меня просите за фолиант.
В голове Ники мгновенно воздвиглись несокрушимые весы справедливости. Что будет, если девушка задумает вытащить фолиант из-под носа господина Масса? И насколько чреватым станет этот поступок? А стоит ли ей вообще делать что-либо за спиной начальника?
Ника поинтересовалась:
— Что такого в этом чертовом дневнике?
— Я хочу взглянуть в отражение истины, а в дневнике описано, как найти сотворенное Ментором Менандром зеркало правды. Поскольку я не верю, что был способен на все те злодеяния, в которых меня обвиняют, мне важно знать то, чего не помню. Если это вообще было со мной.
Ника подумала, что может обмануть Фроста, по понятным причинам не выполняя свою часть уговора.
— Хорошо, — согласилась она, стараясь не фальшивить любезным тоном. — Но сначала вы сделаете мне октаграмму для тролля.
— Тролля? — спросил Фрост, любопытно подняв брови.
— Да. Его завтра казнят.
— Тогда боюсь я не смогу вам помочь, — сказал маджикай с сожалением.
— Что? Почему?
— Тролли низшие существа им потребуется особые символы и выдержка. В этом сложность. У меня есть готовая октаграмма только для человека, но она совершенно не подойдет троллю. Она просто разорвет его на куски. Если конечно вы не сможете отложить казнь тролля на пару дней, чтобы я разобрался в их физиологии. Хотя и у меня нет столько времени…
— Пару дней. Вот западло, — простонала Ника.
Она села на стул, обхватила голову руками. Последняя надежда на спасение Цератопа, прошла словно насморк. Отчаяние показало липкий нос, и радостно виляя хвостом, обнюхало ноги хозяйки. Но тут Нику снова осенило. Она воскликнула:
— Хорошо! Тогда делайте октаграмму для меня.
Фрост подозрительно спросил:
— То есть не для тролля, а для вас?
— Для меня. И мне эта октаграмма нужна уже завтра.
— Это я смогу сделать.
— От меня что-нибудь требуется? — побеспокоилась Ника.
— Да. План места, из которого вам нужно переместиться. И если это возможно маркировка блокаторов.
Более эффективными октаграммами перемещения являлись символы, ориентированные на выполнение узкой, определенной задачи и для конкретной персоны. Требовалась тишина, в которой создавалась абстрактная ситуация перемещения, сосредоточение на владельце и в завершении многочасовой настройки вербальная формулировка задач.
— Хорошо, я достану. Буду через час, — сказала Ника и воодушевленной вылетела из кухни. Но тут же вернулась и, выглянув из коридора, спросила:
— Эм, Грегори? — начала Верис неуверенно. Она никогда раньше не произносила его имя отдельно. В ее устах оно звучало странно. — У меня есть один вопрос.
Фрост вопросительно поднял бровь.
— Вы обязательно должны выглядывать из коридора, чтобы задать его?
Ника зашла на кухню и сказала:
— Сегодня, когда я была у Лионкура, он подтвердил, что вы ничего не помните. А еще… сказал, что проснувшись завтра, вы не будите помнить наш сегодняшний разговор. Это так?
Фрост долго смотрел в глаза девушки, потом ответил:
— К сожалению, да. Каждый раз я просыпаюсь как будто в то самое утро, после праздника шаманов. Каждый день я заново узнаю о смерти своих друзей. И что обвиняют в этом меня.
На мгновение, Ника задумалась, считал ли Фрост, что она повзрослела, но быстро вернувшись к разговору, спросила:
— А как все это узнаете? Вы ведь ничего не помните.
Маджикай с улыбкой попросил:
— Только не смейтесь, ладно.
— Ладно.
— Я веду дневник, — сказал Фрост, — в который записываю все самое важное прожитого дня.
Ника обещала не смеяться, она тихо хмыкнула и вышла из кухни. В этот момент, ей на мгновение показалось, что она простила сигнатурного маджикайя.
— Я всего-то хочу вам помочь, — брезгливо скривившись и передернув плечами, сказала Ника.
— Бумагу подкинь, — попросил Цератоп, приподняв смердящий зад с унитаза. — Не подходящий ты, деваха, момент нашла.
Ника просунула руку через решетку, взяла с полки туалетную бумагу.
— Да откуда ж я знала, что вы на горшке сидеть будите! — кинув рулон в темноту, возмутилась она.
— Здесь очень сытно кормят, — попытался оправдаться тролль.
На какое-то время в камере воцарилось напряженное молчание, нарушаемое доносящейся из нужника физиологической «стрельбой».
— Оооо, хорошооо, — удовлетворенно прокряхтел тролль после.
— Какое унижение, — зажав нос рукой, пробормотала девушка.
— Дуреха, твой план мне не нравится, — донеслось из темного угла. — Я ж тебе не скоморох!
— Я пытаюсь вас вытащить отсюда, а вы называете меня «дурехой». Не очень-то дальновидно с вашей стороны.
В камере раздался звук слива.
— Эх, хорошо, хорошо. Виноват, — согласился Цератоп, подходя ближе. — Я удивлен. Нет. Я польщен. Чтобы какая-то великородная фря, так пеклась обо мне? Чем же я заслужил подобную милость?
— О, небеса. Это не имеет никакого значения. Вы поняли, что нужно делать или нет? — спросила Ника изнывающим шепотом.
— Странная ты моя, скажу тебе больше, — усмехнулся тролль, — я ни шиша не понял. Но поскольку завтра мне все равно умирать, — пропыхтел Варпо, потягивая через решетку лапу. — Согласен.
— Ой, давайте без рукопожатий, — гадливо отдернув руку, предложила Ника. — Вы ей только что подтирали свой зад.
Тролль понюхал лапу и спросил:
— А ты, разумница, уверена, что духи тебя послушают? А этот твой врачишка не проболтается?
Ника по-деловому начала загибать пальцы:
— Во-первых — я маджикай. Во-вторых — я агент ЦУМВД и духи должны мне подчиниться. В-третьих — вы тролль и никому нет до вас никакого дела. Нас даже сейчас, никто не подслушивают. А в-четвертых мой врачишка знает не все, и лишь поэтому, согласился мне помочь. Варпо, если вы все поняли и не хотите завтра скопытиться, тогда может, начнете?
— Прямо сейчас?
— Пожалуй, откладывать не стоит.
Цератоп вытер губы тыльной стороной лапы. Уселся на пол. Бросил недоверчивый взгляд на юную посетительницу и закричал:
— А-А-А-А-А-А! — эхо унесло этот вопль ко всем дежурившим в это утро призракам. — О-О-О-О! КАК ЖЕ БОЛЬНО!