Глава тринадцатая «В тени чистой крови»
Задумчиво похлебывая горячий чай, Ника посмотрела на сидящего напротив мужчину. Фрост даже не прикоснувшись к своей чашке, увлеченно изучал фолианта Ментора Менандра, из которого он то и дело что-то выписывал. Дневником оказалась тоненькая тетрадка в несколько страниц, с позолоченной обложкой. Лицо Фроста сейчас не являлось таким дружелюбным как раньше. Оно было холодно и напряженно настолько, что Нике казалось, она вот-вот услышит, как заскрипят зубы маджикайя. Сейчас Грегори не производил впечатления неповинного человека, который случайно стал заложником чьей-то жестокой игры. Девушка нервно барабанила пальцами по кружке, сомневаясь в правильности своего решения. А что если она в очередной раз совершила ошибку и зря отдала фолиант в руки сигнатурного маджикайя?
Пока Ника ждала, когда Фрост заговорит, в ее сумку забрался домовик и сожрал все оставшиеся пунтики. Девушка надеялась, что Кирран перепутал муку с крысиным ядом, и выпечка оказалась отравленной.
— Ну, и? Что вы нашли? — не выдержав напряжения, спросила агент Верис.
Не услышав обращения, маджикай перевернул очередную страницу.
Ника цокнула, поставила чашку на стол и, подойдя к мужчине, склонилась над его ухом и повторила вопрос:
— Фрооост, что любопытного вы там нашли?
Грегори посмотрел на девушку и какое-то мгновение с интересом разглядывал ее лицо.
— Ты так похожа на свою мать, — тихо произнес он.
Ника, как ошпаренная отскочила на пару шагов. Прошибленная голова пошла кругом. Девушка раздраженно спросила:
— Причем здесь моя мать?
— Всего лишь воспоминание. Садитесь, — сказал Фрост, придвигая свободный стул к себе ближе. — Простите, Верис, я так увлекся лишь потому, что старик Менандр, оказывается, был любопытным маджикайем. И это совсем непростой дневник… взгляните…
Ника подозрительно посмотрела на Фроста, на развернутый для нее фолиант и немного поколебавшись, присела на приготовленный стул. Ее взору предстал рисунок, выполненный чернильной ручкой, на котором была изображена обнаженная женщина в бесстыдной позе.
— Да ладно? Менандр рисовал порно? — усмехнулась агент Верис. — Только не говорите, что вам был нужен дневник из-за этих картинок?
— Я понятия не имел о содержании этого дневника. Читайте, — нахмурив брови, попросил Фрост, проведя пальцем по аккуратной надписи под картинкой.
Ника вздохнула, покосилась на маджикайя, затем начала читать:
— Этой ночью не устану восхвалять я: пальцев тонкие изгибы, нестесненную корсетом грудь и ложбинку… — Верис остановилась, возмущенно стукнув Фроста по плечу. — Вы издеваетесь? Что это такое?
— Дьявол побери вас, Верис, читайте ниже.
— Ниже? То, что ниже ложбинки?! Я не собираюсь читать это, тем более вслух!
Фрост дернул дневник в свою сторону и зачитал:
— И раздвинув недра Евы Льстивой, я увидел ту тропу…
— Отвратительные аллегории, — сморщившись, сказала Ника. — Зачем вы это мне показываете?
— Посмотрите, это предложение выделено темно-синими чернилами, в то время как в остальном тексте использовались черные.
— И?
— Какое-либо выделение текста есть и на других страницах дневника. Это или цвет, или какой-то знак, указывающий на слово.
— И что? — удивилась Ника. — Хотите сказать, что в этих эротических стихах что-то зашифровано?
Фрост кивнул. Грегори и сам ожидал, что в фолианте вполне себе открытым текстом будет указанно, то, что он ищет. Но старик Менандр оказался не так прост, и не так уж и невинен.
— Не что-то, а местонахождение зеркала. — Мужчина пролистал несколько листов в начало. — Фрагмент первый, который посвящен некой чернокудрой Конастананте так и называется «заповедный лес твоих волос».
— Заповедник, — щелкнув пальцами, произнесла Ника.
— Да. Возможно, насчет заповедника, вы были правы.
— Ну и зачем, по-вашему, Ментору нужно было так шифроваться?
Фрост развел руками:
— Быть может, чтобы не было все просто. Или старик решил посмертно позабавиться. Я склоняюсь ко второму варианту.
— А вы хоть раз были в заповеднике?
— Нет. По крайней мере, я этого не помню. А вы?
Девушка мотнула головой и посмотрела на часы:
— Даже не представляю, что это за место. Думаю нам понадобиться проводник. Кто-то кто бывал в резервате.
— Нам?
— Конечно, я ведь же уже предупредила, что пойду с вами. Вы что думали, я так просто отдам вам дневник? — усмехнулась Ника, собрав со стола листок с выписками, которые сделал Фрост, и потянулась к фолианту.
Маджикай схватил девушку за руку и грозно произнес:
— Что это вы делаете?
— Пока вы думаете, как избавиться от кандалов, — агент Верис указала на браслеты на запястьях маджикайя, — которые не позволят вам и шагу ступить за порог этого дома, без соответствующего сигнала агентам отдела преследования, я поищу для нас проводника. К тому же я знаю, кто сможет нам помочь. А дневник и все, что вы успели записать, будет находиться у меня. Потому что, — Ника выдернула фолиант, — мне не хочется, чтобы вы сбежали с порно-рассказами подмышкой. Правда, нужна не только вам. И если зеркало покажет, что вы, Фрост, виновны, я убью вас… собственными руками.
Мужчина задумался, беспрепятственно позволив девушке забрать дневник себе.
— Если я окажусь виновным… я не стану сопротивляться этому, — печально сказал он.
— Ловлю вас на слове. А сейчас, мне нужно идти. Я и так задержалась.
Несмотря на то, что Грегори не хотел откладывать изучение фолианта ни на минуту, он понимающе опустил взгляд.
— Надеюсь, — черные глаза Фроста сверкнули, — вы обратитесь к врачу? Мне бы не хотелось, чтобы завтра вы загремели в больницу с сотрясением.
— Не беспокойтесь, я приду даже без головы. Мне и самой интересно, чем закончится эта история. Всего доброго.
Придерживая раскалывающуюся, как земля после сейсмической грозы голову, Ника вышла из гостиной.
Впервые за последние годы Фрост выглядел счастливым. Он откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и подумал, что ни за что не позволит себе сегодня уснуть — неизвестно, что еще выкинет эта девчонка, а забывать прочитанное ему не хотелось.
— Всего доброго, — сказал маджикай мечтательно, и пусть запоздало, но с искренним пожеланием.
Назначенный судьбой день бросил свой жребий.
Кирран нахмурился еще до того, как Ника успела хоть что-то произнести. Охмеление прошло сразу же, как он увидел избитую подругу на пороге комнаты. Сейчас девчонка, подобрав ноги, сидела на подоконнике в ванной и смотрела, как холодные бусины града барабанили по земле.
— Это немыслимо! Чем ты только думала? Почему мне ничего не сказала? — негодовал Кирран.
— И чтобы это дало? — спросила Ника, устало прислонив гудевшую голову к холодному стеклу.
— Я бы не позволил тебе так рисковать.
— Поэтому и не сказала.
— К чему вообще, это геройство? Тебя за это к награде не приставят.
— Я не геройствовала, а исправляла ошибки. К тому же почему бы и нет? — девушка посмотрела на друга. — Мы с тобой Кир, живем в общаге полной равнодушных трусов. Ко всему, что вокруг них происходит! А помнишь, как в детстве мы с упоением слушали рассказы о подвигах великих маджикайев, которые боролись за добро и справедливость. Что с нами со всеми стало? Почему мы перестали в это верить?
Кирран облокотился на раковину и ответил:
— Мы выросли и поняли, что все эти герои — легенды. Когда становишься старше, места для подвигов становится меньше. Зато больше забот!
Ника погрозила пальцем и возразила:
— Но даже наши родители были лучше нас. Они во что-то верили, к чему-то стремились.
— Наши с тобой родители неудачный пример. Мои — всего лишь простые люди. Твой отец — приспешник зла, а твоя мать — погибла.
— Погибла, защищая детей, — с болью в сердце, проговорила Верис.
— А я не хочу, чтобы ты погибла, защищая троллей. Это не одно и тоже!