Ника бросила возмущенный взгляд на мормолику.
Лушана улыбнулась, протянула руку и помогла агенту Верис подняться.
— Сначала я тебя просто ненавидела, — начала исповедь мормолика, — потому что ты великородная, и к тебе особое отношение. Но потом поняла, что и тебе непросто. На самом деле, я бы не опубликовала материал про твоего отца, не сказав тебе, — но подумав, добавила: — Наверное.
Ника усмехнулась.
— Слухами больше, слухами меньше. Все равно, примечательнее моих родителей в моей жизни ничего и не было.
— Тогда зачем ты сожгла мою папку?! — возмутилась Лушана, занося кулак для удара. — Я все же размозжу тебе что-нибудь!
Ника опешила, и осторожно шлепнув мормолику по плечу, сказала:
— Эй… давай ты это сделаешь, как-нибудь в другой раз. Все же ты первая оказалась не права. Потому что это унизительно, когда с тобой дружат, из-за того, что это выгодно.
— Так было только поначалу.
Лушана и Ника замолчали, с заметной симпатией в глазах смотря друг на друга.
Мормолика спросила:
— А что ты здесь делаешь?
Ника раскрыла губы для ответа, но опыт прошлого залетел в рот, словно муха и девушка замолчала, покосившись на Лушану.
— Ладно, поняла, — отмахнулась та. — Ничего не говори. Я… кстати… видела здесь твоего Фроста.
— Что? Когда?
— Где-то два часа назад, он уходил из общины.
— Два часа назад? — переспросила Ника, воодушевленная осознанием того, что не так уж давно разминулась с Фростом.
К тому же проводник в заповедник был только у нее, и девушка вспомнила, что в сумке валялись первые выписки, которые делал маджикай — появился достаточно перспективный шанс его настигнуть. В любом случае она знала, что в конце финишной прямой — Зеркало Правды.
— Спасибо, Лушана, — поблагодарила Ника. — Извини, мне надо бежать… погоди… но ты ведь говорила, что даже не чаешь, кто такой Фрост.
Лушана виновато потупила взгляд.
Ника покачала головой.
— Слушай, а ты случайно не знаешь… про бар на болоте?
— Знаю. Если хочешь, я тебя подброшу, — с широкой улыбкой подруги-акулы предложила мормолика, — по старой дружбе.
Духота, запах свиного жира, свежего пота и хмельных посетителей — то первое, с чем пришлось столкнуться агенту Верис при входе в заброшенный бар на болоте.
За деревянным столиком сидел синекожий тролль, доедающий вторую тарелку омлета с беконом. Запивая завтрак сладкой брагой, он размышлял на тему, почему все особи женского пола имеют привычку опаздывать. Цератоп думал о неисправной стороне их биологических часов, содержании бабьих голов и пресловутой дамской наглости. Как бы в подтверждение последнего за его столик плюхнулась девушка, чей всклокоченный вид, кажется, стал привычным и, что удивительно, ей шел.
— Грохоты! — фыркнула она по-звериному.
— И тебе доброе.
— Какой, кошмар эти Грохоты! Прости, я опоздала.
Тролль хмуро кивнул и сказал:
— Надо же, ты тоже это заметила.
Верис не унималась:
— Я всегда считала, что когда мормолики говорят, что «я приехал с грохотом» это имеется в виду тот привычный шум, с которым они передвигаются. Но откуда же я знала, что Грохоты — это Огромные Летающие Головы.
Цератоп посмотрел на девушку. Сомневаясь, что все, что Ника сейчас произнесла, адресовалось именно ему, обернулся.
— Летающие головы? — уточнил синекожий.
— Да! Большая сквернословящая голова. И она меня укусила, — Никария бесцеремонно задрала ногу на стол и закатала штанину, демонстрируя два красных полукруга.
— Хм, так ты, поэтому опоздала?
Все еще не отошедшая от бесноватого полета агент Верис протараторила:
— Я опоздала, потому что очнулась в номере одна, потом на меня напала лысая подруга, а убийца моей матери — сбежал.
Цератоп отодвинул тарелку с омлетом и сказал:
— Ооо, ну тогда повод-то у тебя был серьезный. Прошу прощения. Конечно. А теперь, пошли, фря. Кстати, заплати за меня. Пока я тебя ждал, мне стало скучно, и я объелся.
— Почему я должна платить за твое обжорство?
— Потому что я помогаю тебе до безвозмездности бесплатно, — ответил тролль, поднимаясь из-за стола.
— Вообще-то, — возразила девушка, — потому что ты проиграл.
— Ой, что-то мне так тошно возвращаться в заповедник сегодня, — сказал Варпо игриво. — Давай пойдем завтра?
— Хорошо. Я заплачу, — тявкнула Ника.
Вытащила из кармана несколько смятых купюр и, положив их на стол, девушка пошла вслед за троллем.
Они подошли к клювомордому бармену, тот внимательно осмотрел Нику, затем осторожно кивнул в сторону двери на кухню.
— Дай ему монетку, — шепнул Цератоп.
— Ты не предупредил, что вход в заповедник платный.
— Кикимора. Это на удачу, чтобы вернуться. Все так делают.
Ника цокнула, но с уважением к традиции положила несколько монет на барную стойку.
— Воз-возвращайтесь, — прокудахтал бармен.
Агент Верис и синекожий монстр прошли через жаркую кухню, спустились в подвал и остановились перед дверью в холодильное помещение.
— Туда? — с сомнениями в голосе, спросила Ника.
— Да, но нам понадобится пропуск.
— За него тоже нужно платить?
Цератоп рыкнул и подошел к огромному сундуку, и откинул отвратительно заскрипевшую крышку. Каждое существо, которое появлялось в заповеднике непомеченным специальным маячком, отлавливали и заносили в базу. Но благодаря потайным тоннелям, заключенные выходили из резервата и могли спокойно передвигаться по городу, снимая идентификатор со своего тела. Тем, кто не был занесен в базу данных, но по каким-то причинам желал попасть в заповедник, было сложнее. Но предусмотрительные активисты, создающие тоннели, просто снимали маячки с тел погибших в резервате по тем или иным обстоятельствам, и оставляли жучки у входа, чтобы любой желающий смог нацепить идентификатор и посетить резерват.
Варпо вытащил зеленую клипсу и, бросив побрякушку агенту, сказал:
— Думаю, тебе подойдет. Нацепи на себя.
— Они хоть стерилизованы? — спросила девушка.
Цератоп посмотрел в пол.
— Да, — ответил он раздраженно.
— А что это?
— Если кто-то появится в заповедных землях без жучка, есть шанс, что его быстро поймают и придадут суду. Хочешь?
— Нет. Не особо.
Синекожий достал ошейник, который когда-то принадлежал такому же монстру, как и он. Варпо вспомнил об иллюзорной свободе в заповеднике, о том, что каждое его действие записывалось и отслеживалось, о тех пещерах, в которых содержали троллей.
— Я не хочу это одевать, — честно сказал Варпо, присаживаясь на сундук с идентификаторами. — И не хочу туда возвращаться. Извини, но похоже, придется тебе идти одной.
— Но как же…
— Я пообещал, что больше не одену ошейник. Чем только думал, когда согласился. Это все твоя улыбка…
Ника подошла к чудовищу, забрала из его лап мигающий ошейник и положила его в сумку.
— Вообще-то, господин Цератоп, — сказала она, перекидывая котомку через плечо тролля, — не обязательно его надевать. Тогда просто носи при себе.
На синекожей морде появилась клыкастая улыбка, и Варпо чуть ли не промурлыкал:
— Обожаю, когда ты меня называешь господином. Пошли, луковка. Ты же не против, если я понесу твою сумку?
Тролль снял со стены фонарь и зашел в холодильное помещение первым.
— Не против, — тихо согласилась Ника и, как растение, замерла у открытой двери, не сумев быстро переварить внезапную перемену в настроении громилы.
Цератоп выглянул из холодильника, посмотрел на девушку, и дернул ее за ворот куртки в легкую прохладу.
Они прошли несколько полок с мороженным мясом, грибами, банками заправки и подошли еще к одной двери.
— Хочешь сказать, что в заповедник можно попасть через морозильную камеру?
— Через эту — можно. Там будет темно. Так что держись рядом со мной, чтобы не потеряться.