Насладившись общением с братом, Ратмир переключился на Хранителей.
— Ну что? Живые? — потрепал маг Верена за плечо. — Живые! Это вам мой подарок. К возвращению, так сказать.
Верен отдернул плечо, а Ратмир расценил это как боязнь и поспешил совсем по девчачьи надуть губы.
— Вот этот престарелый псих вам, наверное, с детства голову забивал всяким бредом. «Ратмир такой, Ратмир сякой!» Чуть ли не мировое зло из меня слепил, проходимец этакий. Но разве сейчас я пытаюсь причинить вам зло? Нет. Так что забудьте всю эту чушь и расслабьтесь. Тем более что хороших магов я всегда ценил.
— Ценила. — как бы невзначай поправил его Феофан.
В Ратмире закипела желчь, но он нашел все себе сил и мудрости, чтобы не поддаваться на такую дешевую провокацию. Если молодые Хранители еще не до конца сообразили что за нелепое представление перед ним разыгрывают, то Великие Старцы отлично все понимали не упускали возможности для психологической атаки. Начинать с нового листа получалось неважно.
— Да-да! Конечно! Придется переучиваться. — шутливо приподнял брови Ратмир. — Носить юбки, стрелять глазками! Хотя, признаться, моего старого доброго тела мне будет не хватать. Да и кто как не ты должен меня понимать! Сам уже совсем не тот, что был раньше!
Новоявленный Великий старец театрально покачал головой, что в алином исполнении выглядело трижды глупо, и щелкнул пальцами, словно стараясь зацепиться за неожиданно возникшую в голове мысль. Он протянул руку вперед. На ладони лежал небольшой матовый камушек темно-синего цвета.
— Это твой. — Ратмир кинул камень брату, и тот, несмотря на незрячие глаза, поймал его на лету. Феофан недоуменно ощупал камень, и на несколько секунд из-под его каменной маски появилась гримаса боли и разочарования. Ратмир подобной реакцией был удовлетворен и продолжал без умолку болтать звонким девичьим голоском. — Да-да, дружище, это таймарин. Прости, что я так припозднился, просто столько суеты было сразу после посвящения, все эти Договоры, Малые с их воплями о равноправии… Замотался совсем, знаешь ли. Вот и подзабыл. Но сейчас вот вспомнил, решал отдать, а то нехорошо как-то. Хотя ты и без этого чудного камешка справился, правда же?
Феофан совладал с собой и, удержав на языке все слова, которых заслуживал сейчас его братец, демократично поклонился и сдержано парировал:
— Вот и спасибо. А ты не верил в высшую справедливость и баланс.
Оба Старца вымученно улыбнулись.
Деян переводил взгляд с одного брата на другого, пытаясь найти всему происходящему хоть какое-то логическое объяснение. За считанные часы мир перевернулся с ног на голову, а может даже с головы на ноги. Сейчас Хранитель вообще ни в чем не был уверен. Он всматривался в изрядно потрепанное тело Али, ища в ней прежнюю, но видя лишь жеманную куклу с обожженным лицом и кровавым пятном на груди. В ее движениях не осталось ни капли естественности, лицо исказила кривая улыбка, в которой не было даже намека на веселье. Все ее черты исказились, слово отражаясь в кривом зеркале. И тело, сохранившееся практически невредимым, уже не принадлежало Хранительнице, но глаза упорно не хотели в это верить.
Феофан направился к выходу из зала, лениво подбрасывая синий камешек, будто это была ничего не стоящая игрушка.
— Ну, я думаю, мы с тобой еще увидимся. — на прощание бросил он торжествующему Ратмиру. — У нас много неотложных дел.
— Да-да! — в своей жеманной манере подтвердил Великий. — Но разве ты можешь вот так просто уйти! Мы же братья, а не чужие друг другу люди, право! Мы должны отпраздновать мое возвращение как подабается делать это родным людям, не видевшимся три сотни лет! Индус, распорядись насчет комнат для наших гостей! — вспомнил Ратмир о Великих магах, так и стоявших коленопреклонённо.
Если бы кто-нибудь другой посмел так обращаться с великим и ужасным Индусом, то несчастный вряд ли бы успел произнести «прощай», прежде чем превратиться в горстку пепла. Но тут маг смиренно поднялся и, потупив взгляд, вышел из комнаты. Он прекрасно понимал всю мощь своего учителя и знал, чем может закончиться неповиновение. Тем более, что именно Ратмир в свое время не дал тогда еще совсем мальчишке погибнуть и сделал тем, кого принято бояться и уважать.