анавеска в окне - наблюдают. Ради Бога, лишь бы не стреляли. В селе уже больше месяца стоит ментовской БОН, поэтому здесь порядок и, относительная конечно, безопасность. БТР, напоследок плюхнув волну осенней грязи на чей-то забор, остановился у обшарпанного здания, когда-то бывшего сельским клубом. Теперь здесь штаб и комендатура. Экипаж, лениво потягиваясь и разминая затекшие мышцы, сполз с брони. Волк в свою очередь приземлился в раскисшую дорожную глину. Он с детства недолюбливал осень, особенно позднюю с дождями, туманами и склизкой грязью под ногами, оказывается, был слишком привередливым - осень в средней полосе России ни в какое сравнение не шла с местной, когда тяжеленный, пропитавшийся влагой бушлат просто невозможно высушить, а жидкое серое месиво из которого состоят дороги стокилограммовыми комками прилипает к ботинкам. - Перекур, мужики, я в штаб. Не расслабляйтесь тут. Волк, посматривай за ними. Это Спец, командир группы. На выходах так к нему и обращались по прозвищу, оно же позывной, и сам он никогда не звал бойцов по фамилиям. Волк быстро окинул взглядом окрестности, затем свой десяток, вроде везде полный порядок. Часовой у входа в штаб с почтительным любопытством рассматривает прибывших. Еще бы, не каждый день увидишь "бультерьеров", а о том, кто такие эти гости окружающих красноречиво оповещает оскаленная собачья морда, намалеванная Мартином, нештатным художником группы, рядом с бортовым номером БТР. Прибавить сюда обмундировку - новенькие комплекты "ночь" без знаков различия, и особую бесшабашную лихость и уверенность, безошибочно читающуюся в каждом движении, и получишь закономерный вывод - прибыли полные отморозки. В принципе так оно и есть. Бойцы групп глубинной разведки, в просторечье "бультерьеры", успели завоевать себе вполне определенную репутацию у обеих враждующих сторон по всему приграничью. И свои, и чужие знают, что это особое подразделение, живущее по собственным нередко диким и жестоким законам. - Мартин, на охрану! Остальные здесь, никуда не расходимся. - Брось, Волк, вон какой бравый воин у штаба стоит, ему даже автомат дали, защитит, если что и без меня, - радостно гогочет Мартин. - Этот воин, вместо того, чтобы по сторонам смотреть, уже полчаса на твою псину пялится, художник хренов. Ты его отвлек, вот теперь сам и сиди на "фишке". Мартин, тихо ворча себе под нос, лезет на броню и удобно устраивается у башни на "жигулевском" кресле, притащенном неделю назад откуда-то хозяйственным парнишкой по прозвищу Большой. - Что бы вы понимали в искусстве, жалкие плебеи! - Цыц там, на насесте! - Конечно, художника обидеть каждый может... - горестно подводит итог дискуссии Мартин. - Волк, а мне отлить приспичило, - это дурачится Кот, невысокий стриженный под ноль парень с хитрой, совершенно по-кошачьи физиономией. - И что, тебе горшочек принести? - Нет, просто ты сказал не отходить никуда, а я здесь стесняюсь. - Попроси Большого, он тебя прикроет. - Так я его и стесняюсь, он такой противный, так на меня смотрит... Это заявление встречается раскатом громового хохота. Большой бросается в погоню за насмешником, а тот, выпучив глаза в притворном ужасе, удирает от него вокруг БТРа. Постепенно площадь наполняется народом, в общем, как и ожидалось. Информация у местных поставлена четко, а от прибытия "бультерьеров" справедливо ожидают неприятностей. Волк на глаз оценил количество собравшихся человек в пятьдесят. Впереди трое седобородых стариков в бараньих шапках. Дальше мужики помоложе, все как на подбор крепкие, сбитые, чем интересно их тут кормят, лосей нерусских. Пока просто обжигают ненавидящими взглядами, но ситуация в любой момент может измениться. В прошлый раз пытались закидать камнями, а могут и пальнуть - народ южный горячий. Волк нарочито медленно и уверенно сделал несколько шагов в сторону толпы. - Эй, абреки, слушай сюда! Если в сторону моих ребят кто-нибудь хоть плюнет, прикажу стрелять на поражение. Один выстрел - начнем жечь дома. Всем понятно? Слышали про нас? Что мы кровную месть соблюдаем знаете? Толпа возмущенно заворчала, но на какие-либо действия никто не решился. Репутация иногда очень много значит. Любой местный житель знает, что угроза Волка отнюдь не пустые слова, прецеденты бывали. По приграничью ходят упорные слухи, о том, как вот такая же разведгруппа, мстя за попавший в засаду дозор, полностью сожгла находившееся рядом село вместе со всеми жителями. Правда или нет, попробуй, разберись, но дыма без огня не бывает. Сидящий на броне Мартин демонстративно снял автомат с предохранителя. Остальные разведчики тоже положили руки на пистолетные рукояти своих АКМов, недобрыми прищуренными взглядами меряя местных. -Все всё поняли? Ну и отлично, остальным тоже передайте, - закончил выступление Волк. Откуда-то из середины толпы вперед протолкался мужик лет сорока и, опасливо косясь на разведчиков, мелкой трусцой проскользнул в штаб. Часовой пропустил его без вопросов. -Эй, бичо, - окликнул часового Волк. - Это что за дух у вас тут по штабу шастает? -Командир местного отряда самообороны, - сплюнув, пояснил часовой, невысокий веснушчатый парнишка срочник. - Жаловаться на вас побежал, он тут с нашим начальством спелся, сейчас будет мозги вкручивать. -Весело у вас. Духи к командиру жаловаться ходят... Распустили вы их... Ну ничего, мы это дело поправим. Разведчики кровожадно заулыбались толпе. Вскоре вернувшийся Спец, сообщил, что группе отвели здание сельского детского сада, и верный "железный конь", обдав местных горьким выдохом сгоревшего топлива, двинулся к новой квартире. Сколько их уже было, сколько их еще будет... Закончив с обустройством Спец и Волк, прихватив с собой на всякий случай Большого и еще одного разведчика по прозвищу Маньяк отправились осмотреть село. У Маньяка внешность конченного олигофрена, за что собственно и получил свое прозвище, однако под обманчивой маской дебила скрывается острый сметливый ум, а его физической силе и фантастически быстрой реакции мог позавидовать любой. Большой же наоборот полностью соответствовал своей внешности "деревенского Вани", от природы здоровый, вскормленный молоком да салом и исключительно наивный и доверчивый. Осмотр начали с главной улицы. Когда-то давно на ней даже лежал асфальт, от которого теперь осталось одно название. По случайно уцелевшей ржавой табличке на заборе выяснилось, что улица носит имя Ленина, по крайней мере, раньше носила. Большой удивленно таращил глаза во все стороны и время от времени горестно вздыхал, видимо местные особнячки совсем не походили на бедные хаты родной деревни. Жили здесь действительно неплохо, с первого взгляда чувствовался достаток. Дома добротные кирпичные, не меньше двух этажей. У каждого обнесенный глухим высоким забором дворик и небольшой сад с фруктовыми деревьями. -И чего людям не жилось... - даже с какой-то обидой протянул Большой, проходя мимо особенно красивого дома. Неожиданно Спец, задумчиво шагавший впереди, резко остановился. Его внимание привлек стоявший перед выкрашенными в зеленый цвет металлическими воротами старик, явно славянской внешности, одетый в какое-то немыслимое тряпье. Дед сжимал в руках совковую лопату, а из глаз его катились медленные стариковские слезы, оставляя светлые дорожки на морщинистых щеках. -Здорово, отец, что случилось, кто обидел? - разведчики обступили старика. -Хозяин побил, да это ничего, сынки, вы то к нам надолго, не уйдете? -Стоп, отец, какой хозяин, как побил? - спросил Волк, чувствуя, как в горле застывает горький комок, а челюсти начинает сводить злая судорога. -Да ничего, сынки, просто ослаб я, много работать не могу, а Ислам злится... Через пять минут беседы разведчики выяснили, что деда выгнали из собственного дома, заставив подписать документы на продажу, никаких денег он, конечно, не увидел, зато сделался фактически рабом горца по имени Ислам. Теперь он вынужден жить в сарае, где раньше держал скотину, и работать на этого Ислама за объедки, которые только свиньи жрать и станут. По мере рассказа лица разведчиков чернели, наливаясь тяжелой злобой, пальцы непроизвольно сжимались, тиская оружие. -А к ментам, что у вас стоят, ты, отец, ходил? -Ходил, сынки, ходил, только толку чуть. Начальник их обещал помочь, а потом сказал, что у председателя узнал - бумаги все по закону оформлены. Ничего сделать нельзя. А Ислам меня потом крепко плеткой побил, чтобы не ходил больше значит... -Вот как... - скрипнул зубами Спец. - Ладно, якши, у нас свой закон. Маньяк, побудь с дедом. Остальные со мной. Ворота оказались не заперты, да и хозяина искать долго не пришлось - в просторном вымощенном каменными плитами дворе сидел за столиком в беседке увитой виноградом, жирный, расплывшийся мужчина лет сорока. Хотя у них возраст по виду сложно определять. Мужик не торопясь, отхлебывал из пиалы дымящийся чай, а его вид выражал полное и совершенное довольство окружающим миром. Увидев нежданных гостей, жиртрест ничуть не смутился и уверенно засеменил навстречу. -Здравствуйте. Что нужно, чем помочь? -Ислам? - хмуро уточнил Спец. -Да, Ислам, - жирный быстро затряс головой. Мощный пинок в живот сложил его пополам. -За что? Я ничего не сделал... В ответ еще один удар, на этот раз приложился Волк, расчетливо - рифленой подошвой десантного ботинка по лоснящейся от обжорства морде. С другой сторон