«Смотри, это ведь Многоножкины?» – спросила Эмма, определяя в основном по примерному количеству группу теперь по большей части одного – высокого роста.
–Ого, как подросли, не узнаешь. Привет, орлы!
Отработанное происходящее и вот в основном пацаны и две девочки уже отбывают домой.
Прежде, чем вовсе исчезнуть за кустарником, одни из младших вдруг оторвался от своих и перебежал дорогу прямо перед капотом очередного авто. Раздался визг тормозов… рев водителя…
Хорошо, что по такой дороге сильно не разгонишься. Но воздушный толчок и здесь играл по своим правилам. От него ли, или от собственного стопыка, шалун с ревом покатился в ров. За ним, ругаясь, полез один из старших.
Больше ничего милого по части просыпального не происходило. Мечтательный релакс «мы так соскучились по вотчине нашего детства и в радостном замирении созерцаем море» сохранить не удавалось. Шею автоматически разворачивало на каждый непривычный рев, как на приближающуюся опасность.
Наглазевшись на новый элемент урбанизации, капитально выбивший ландшафт из прекрасных ориентиров, брат и сестра еще и обгорели. Очнулись, когда плечи драть начало.
–Это мы-то, опытные преопытные!
–Ты – старшая, куда смотрела?
–Пора бы уже и самому уши не подставлять. Они у тебя лопоухие – первыми обгорают.
–У меня? Лопоухие!? А у тебя ножки тоненькие, а волосы щипанные. Очень твоим маленьким глазкам идут!
–Что б ты понимал! Это дорогущая завивка! А в ногах ты еще меньше разбираешься. Отвали! От меня и от солнца, нет, правильно, так и стой – поглощай солнечные стрелы.
Энергичная перепалка закончилась привычно со свистом – упала в заброшенные. Секунд десять спустя о ней и не вспомнили. Если помнить все, что они друг другу за детство наговорили… процесс удушения… однако, дожили.
–Представляю, что к вечеру будет!
–Пошли отсюда!…
За завтраком тетю Валю они обычно не видели, лишь продукт ее утреннего кулинарного труда. Но за обедом глава семейства Валентина Ивановна, на вопрос: «Тетя, Валя, что у вас тут творится-то?» Для начала, отвернувшись, коротко выразилась и дальше более подробно объявила, что их дело швах!
Набрав в легкие побольше воздуха и зачерпнул для очередных плеч и носов своей особой мази «долой подпаленную кожу и бессонную ночь!», она начала горестный свой рассказ.
Когда городские богатеи приглядели место под причал для своих яхт, они натурально проложили с трассы сюда прямо по нашей грунтовке новую дорогу, которая у них развалилась, точнее – провалилась во многих местах в течение первого же месяца. Местные не удивились.
Может кто и сумел заработать на яхту меж статей закона петитюрясь, люди в такое не слишком верят, они тверже скажут – наворовал без привычки вкладываться в общественные сооружения.
Хозяева яхт через водителей, плюнули на свой дурацкий новодел и выбрали для проезда внутреннюю грунтовку правой стороны станицы. Часть их продолжала сбавлять скорость при въезде в населенный пункт. Но подтянувшаяся обслуга сразу восприняла станицу, как аборигенный аттракцион и принялась летать, насколько могла разогнаться по накатанному песку. И это по прежде тихим улочкам, куда мамы всегда спокойно выпускали гулять детей.
Яхте требуется причал, яхтсмену – дом Неподалеку от ничейного по их мнению причала толстосумы приглядели себе места под коттеджи. Подтянулись и безлошадные, то есть без яхтенные. Назвали свое поселение красиво «Морской бриз».
«Чужаки конечно, городские, не нашими думами живут, – грустно вздыхала тетя Валя – но мы по первам надеялись, что может не так все и плохо. Авось работу дадут, фрукты-овощи, рыбу закажут.
–Нет, пока участки богатеев одни стояли – всего двенадцать домов, так оно и было. А стало совсем плохо, когда они место для своей обслуги под дачи выбили. Вроде садового товарищества. Дали всего по четыре сотки, зато многим. Мы до ста семидесяти насчитали, потом считать бросили. Наши говорят, теперь их больше трех сотен.
–Вот это уже оказалось хуже самого страшного шторма. Много их – как тараканов. И с теми же привычками все вокруг пятнать. В первые же пару месяцев, как они до нашей земли дорвались, ближайшую сторону соснового бора в плотную помойку превратили. А он всегда чистый стоял, прозрачный. Наперед домов и в море, они, конечно, мусор не кидали и не кидают – хозяева увидят, себе дороже, так они себе за спины – в лес. С их окаянного заселения три сезона прошло – так они красавца нашего ближайших метров сто, считай, убили. Сосны корабельные, казалось им все не почем. Стоят теперь какие-то пегие сухостои.