— Ну, так как думаешь? — спросила она, — Сможешь убить всех живых существ в этом мире?
— Если меня вынудят.
Я допил коктейль, оставил на столе несколько купюр и вышел на улицу. Вечерний воздух обжег легкие замогильным холодом. Расплатиться этим миром за право вернуться в свой собственный? Я шел по улице и размышлял о ценности человеческой жизни. Когда-то давно я был уверен, что Земля — уникальная планета, населенная уникальными существами, единственными во всей Вселенной. Я верил, что жизнь каждого из них драгоценна. Однако теперь я знал, что миров таких великое множество и почти в каждом есть своя Земля, населенная людьми. Никто из них не уникален и смерть любого — да что там, гибель всего его мира в масштабах бесконечности ничего не значит.
Вскоре я добрался до Императорского Архива. Огромное каменное здание, отделанное мрамором, с колоннами, фронтонами и акротериями, стояло недалеко от центральной площади, почти примыкая к зданиям Летнего Дворца императора Николая IV. Судя по входившим и выходившим людям, архив еще работал. Табличка при входе сообщала, что работает архив круглосуточно, но посетителей принимает до шести вечера. Я сверился с часами в телефоне. Было уже поздно, но я надеялся раздобыть необходимую мне информацию.
— Без разрешения Лиги Магов не впускаем, — заявила внушительных размеров дама, сидевшая за тумбой у турникета, — Либо пропуск, либо разрешение Лиги.
— А такое разрешение подойдет? — спросил я, кладя перед ней оставшиеся у меня купюры.
— Двести пятьдесят рублей? Вы серьезно? — печально усмехнулась дама, — Один раз поем в ресторане, а потом меня посадят на пятьдесят лет. Нет, милейший, хотите давать взятки — давайте их в Лиге, там это дело любят. А я, уж простите, буду следовать правилам пропускного режима.
Извинившись я раскланялся и, сунув деньги обратно в карман, удалился. Наличных у меня оставалось не так много. Нужно было снять еще — благо я еще в степи перенастроил телефоны Марата и Тимура под собственное лицо и отпечатки. Не мог же я везде возить с собой их головы и большие пальцы.
Я решил не вызывать такси и прогуляться по вечернему центру. К ночи гуляк на улице прибавилось, всё чаще попадались шумные компании, из раскрытых дверей ресторанов и кафешек неслась разножанровая музыка. Я неспеша шел через уютный сквер, когда услышал первый хлопок. За ним последовал журчащий звон осыпающихся на асфальт стекол. Из подворотни прямо на меня выскочила перепуганная парочка горожан и с визгами пролетела мимо. Затем еще одна группа и еще одна за ними следом. Я же твердым шагом направился в сторону улицы, с которой послышался шум.
Хлопки стали чаще и глуше, на встречу мне попадались уже раненые, явно задетые лопнувшими стеклами. Наконец, я выскочил из дворика.
Узкую улочку застилал густой черный дым. Возле развороченных взрывом дверей какого-то офиса стоял черный микроавтобус, рядом с ним толпились люди в балаклавах и с оружием наперевес. Несколько других вытаскивали из дома мешки явно с чем-то ценным и складывали в машину.
Следом за ними, кашляя, на улицу выскочил мужчина в жилетке и шелковых брюках. Уцепившись за руку одного из грабителей, он пытался отобрать у него поклажу. Один из разбойников размахнулся и ударом приклада повалил мужчину на землю.
— Астанафитесь, мерсафцы, немедля! Астанафитесь, — он перевел взгляд и увидел меня.
Мужчина протянул ко мне руку, точно прося о помощи. Один из грабителей проследил его взгляд и тоже заметил меня.
— Эй, ты! — крикнул он мне.
Подняв оружие он выстрелил в воздух.
— Проваливай! Тебя это не касается.
Не знаю, что на меня нашло тогда. Видимо, после разговора с Лизой мне во что бы то ни стало хотелось доказать, что преступления — не единственный способ быстро обогатиться.
— Эй вы, мерзавцы, — крикнул я в ответ, — Бросайте награбленное и я вас пощажу!
Один из нападавших прицелился в меня и нажал на спуск. Я бросился в сторону, подставляя под пули портал. Стрелок вскрикнул и повалился на землю. Двое других бросились ему на помощь. Затолкав раненого приятеля в автобус они открыли по мне огонь.
— Уходим! — услышал я крик одного из них.
Быстро запрыгнув в машину они рванули с места.
— Фаше блахороде, астанафите их! — почти рыдая прокричал лежавший на асфальте человек.
Я бросился следом со всех ног. Машина притормозила на узком повороте и нас разделяло всего несколько метров. Я срезал порталом заднее колесо микроавтобуса. Тот накренился назад и замедлился, царапая днищем улицу.
Двери распахнулись и грабители с мешками за спиной ринулись в стороны. Двое тащили на себе раненого товарища. Один из них вскинул оружие при виде меня, но тут же опустил, явно вспомнив как его товарищ получил пулю. Я не долго выбирал за кем погнаться. Троица была самой медленной и я был уверен, что с их помощью легко найду остальных. Загнав их в узкий переулок, я отрезал им путь, обрушив на дорогу перед ними гору мешков с мусором, которыми была забита пожарная лестница одного из домов.
— Бросайте оружие, — велел я им.
Те хмуро выполнили приказ.
— Думаешь ты такой крутой, хозяин жизни? — прошипел один из грабителей, — Ты сам — раб, и рабу служишь. Вся ваша клятая шайка довела страну до такого!
— Успокойся, Макс, — второй, судя по голосу, был девушкой, — С ним бесполезно говорить. Он и не понимает нас, наверное.
— Отлично понимаю, — ответил я, — Что было в тех мешках?
— Залоговые расписки, долговые бумаги, деньги, — ответила девушка.
— Молчи, ничего ему не говори, — рявкнул парень.
— В жандармерии нас всё равно расколют, — сказала девушка, — Или ты нас сразу в полицию потащишь?
— Ведите нас, ваше благородие, — проворчал парень, — Чего встали.
Судя по голосам, они были совсем еще детьми.
— Ну-ка маски снимите, — велел им я.
Они повиновались. И правда дети.
— Откуда вы? — спросил я.
— Местные мы, — ответила девушка.
— И кто вас на грабеж отправил? — спросил я.
— Рубин, — ответила девушка.
— Молчи, дура! — рявкнул парень.
— А что они Рубину сделают? Снова посадят? Он и так в тюрьме.
— Зачем вам эти бумаги вообще понадобились? Деньги я понимаю, но остальное?
— Это самое главное, — ответила девушка, — Деньги-баловство. Без бумаг банк не сможет нас выселить.
— Кого — вас? — спросил я.
— Да всех! — ответил парень, — Пока вы жрете с руки у интеров, они весь город скупили. Да и всю страну, наверное уже. То, что осталось от неё.
На улице завыли служебные сирены. Машина с мигалками остановилась напротив подворотни. Я глянул через плечо.
— Значит так — отведете меня к остальным и я вас отпущу.
— Ну вот еще! — фыркнула девушка.
Они увидели появившихся у меня за спиной полицейских — или жандармов? — и вновь заскрежетали зубами!
— Рабы! Шавки! Цепные псы царизма!
— Что тут происходит? — спросил один из жандармов, приближаясь к нам.
— Всё отлично, командир, — ответил я с широкой улыбкой, — Вот. Племянники заигрались, один ногу повредил — несём к доктору.
— А что же вы в подворотне делаете? — спросил городовой и взгляд его упал на лежащую у моих ног винтовку.
Он потянулся к кобуре. Я свалил обоих через порталы и принялся надевать на них наручники.
— Что встали? — обернулся я к разбойникам, — Помогайте.
Вместе мы скрутили второго. Забрав у них оружие, я посмотрел на малолетних преступников.
— Я доведу вас до укрытия. Но половина вашей доли — чур моя.
Они переглянулись и парень нехотя кивнул.
— Покажу дорогу, но ты поможешь донести Отиса.
Я кивнул и закинул раненого парня на плечо. Тот показался мне совсем лёгким.
Спустя час блуждания переулками мы добрались до стены, отделяющей центр от окраины. Дежурившая у плохо замаскированной дыры в кирпичной кладке парочка хмурых голодранцев с недоверием поглядела на меня и мой костюм.