На кухню я прокрался, словно воришка. Не хотел беспокоить слугу, время позднее, нечего здорового мужика обслуживать, пусть спит.
Неловко загремел кастрюлями и прислушался — вроде никого не разбудил.
В духовке нашлись румяные куриные окорочка, явно для меня оставили половину противня. С хрустящей корочкой и напичканные дольками чеснока. Я красиво разложил их на большом блюде, достал из холодильника банку с квашеной капустой и маринованных огурчиков — мелких, крепких и пупырчатых. Отрезал себе несколько ломтей хлеба и устроился возле окна.
В саду горели сотни фонариков — после празднования я решил их не убирать, только приглушил яркость. И теперь они, словно светлячки, покачивались на слабом ветру среди листвы.
Мимо промчались львы, мои котики вышли на ночную прогулку. Сверху на них спикировала гаргулья и питомцы принялись играть, валяясь на мокрой траве.
Под окном проплыл призрак Митрофана Аникеевича и традиционно отсалютовал мне.
Как же хорошо, когда все при деле. И стоят на защите дома.
Пусть охранная сеть пока ещё была далека от совершенства. Его вообще достичь сложно. Но я себя чувствовал тут в такой безопасности, которой пожалуй никогда не испытывал.
Я уплетал окорочка, хрустел капусткой и улыбался. Ну всё же как хорошо!
Все проблемы — решаемы. Было бы желание и время. Все заботы — во благо. Меня, семьи и дома. И будущего, конечно же. В конце концов, я должен прийти к тому, чтобы разгадать тайну создания артефакта времени. А для этого ещё многое предстоит сделать.
Возвращаться назад я не хотел. Тосковать по прошлому, каким бы оно ни было приятным, не очень разумно и очень непродуктивно. Лучше делать настоящее и будущее ещё приятнее. Тем более я привязался к старикам, да и к особняку. Воспоминания Вознесенского наложились на моё желание обрести дом.
Былые друзья, былые враги — всё постепенно стиралось новой жизнью.
Я понял, что начала забывать черты лица царя. Хотя достаточно было глянуть на газеты — нынешний император унаследовал выдающуюся внешность первого императора.
Император! Я усмехнулся. Петр никогда не хотел становиться правителем. По сути, он так же как я, хотел одного — жить в такой стране, которая нравится ему самому. Не просто родина, а настоящий дом.
Таким местом я и считал столицу. Дом, сильно разросшийся в моё отсутствие и с большим количеством соседей. И мне хотелось сделать его ещё лучше.
Замечтавшись грандиозными планами, я не заметил, как раздались шаги. По коридору зашаркали тапки и в дверном проёме появился Прохор. Судя по бодрому виду — он ещё не спал. Слуга оценил мою трапезу и, осуждающе покачав головой, принялся доставать провизию.
На столе появились разнообразные соленья, помимо огурцов. Ещё несколько ломтей хлеба. К нему хрен, горчица и холодец. Напоследок старик достал мутную пузатую банку и с хлопком открыл крышку, объявив:
— Грибочки, барин, из деревни. Таких вы ни в каких ресторациях не отведаете, секретный засол!
Он меня заинтриговал и я подхватил один гриб, старающийся от меня улизнуть. И замычал от удовольствия — действительно фантастический вкусно.
Прохор зарделся от гордости и выпятил грудь.
Надо бы в его деревушку наведаться, уж больно много знатных угощений оттуда приезжает. Одну настойку можно продавать за приличную сумму, вот хотя бы мастеру воров. Ему она по душе пришлась — не то слово.
Слуга засуетился возле чайника, поставил его на огонь и достал мешочек с травяным сбором.
— А ты чего не спишь-то? — я не мог остановиться и укладывал в рот грибочек за грибочком.
— Дык думал, вы тут с девицей будете чаевничать. Пирожные вам припрятал, — он нагнулся и залез куда-то вглубь полки.
Достал бумажную коробку и поставил её на стол, смотря на лакомства, как на сокровище.
— Так вот они где! — раздался торжествующий возглас Луки Ивановича.
Дед объявился на кухне бесшумно, видимо вспомнил все свои боевые навыки, чтобы раскрыть этот заговор.
— Вам много сладкого вредно, вашсиятство, — не растерялся Прохор. — Слипнется.
— Что слипнется? — прищурился патриарх, небольшими шажками приближаясь ко столу.
— Этот, — слуга нахмурился, вспоминая. — Дибет какой-то слипнется, во. Так эскулапы говорят.
— Не выдумывай, — отмахнулся граф и сел за стол. — Чаю лучше наливай. И себе тоже. Сейчас будем побеждать домыслы лекарей. А то станем как Христофор Георгиевич, на пирожные смотреть со вселенской грустью в глазах.
— Но это же... — Прохор не сдавался, но аргумент подобрать не мог.