Они поднялись наверх, пока мы с Марко рассказывали маме и дедушке, что произошло в последние месяцы в лагере.Даже дедушка, как и мама, постарел на десятки лет за какие-то несколько дней: похудевший, со впалыми щеками, бледный… он всегда был самым упитанным в нашей семье.
Убедившись, что с нами все в порядке, дедушка стал рассказывать, что произошло.Немцы провели своеобразную перепись населения городка, знали, что мы из рода Феррарис, и естественно, не видеть нас много времени оказалось слишком подозрительным. Поэтому они разгромили дом. Залезли во все углы, разбили даже пол на первом этаже, чтобы убедиться, что мы не спрятались в каком-нибудь секретном подвале. Они… стали мучить нашу маму, чтобы узнать хоть что-то. Папа с дедушкой, вернувшись домой, кинулись защищать маму, и попали в серьезный переплет.
- Вы даже не представляете себе, какие они звери, - грустно сказал дедушка.
- Мама, что они с тобой сделали? – я заметила, что мама не разговаривала, все больше молчала, и лишь иногда кивала в знак согласия.
- Со мной все хорошо, милые мои, не волнуйтесь за меня.
- Да… они били нас, унижали перед всеми. Они действительно хотели знать, где вы. Могло быть гораздо хуже, - продолжил рассказ дедушка.
- Они животные! Это абсурд! Зачем мы им? – я никак не могла успокоиться.
- Они хотят держать все под контролем.
Наверху слышался папин крик, мы замолчали и посмотрели друг другу в глаза. Я смотрела изучающе, как и Марко, мамин же взгляд был безразличен, как будто события последних дней опустошили ее, лишили всяких чувств. Через какое-то время мама нарушила молчание.
- Простите, мои хорошие, я настолько задумалась, что даже не предложила вам попить. У нас осталось немного, вчера я набрала два ведра воды, сегодня разлили одно…и больше у нас нет ничего.
Я вдруг подумала, что не отказалась бы от Кока-Колы или Ред Булла. Интересно, их изобрели уже в Америке?
В этот момент мы увидели, как Андреа сбегал с лестницы.
- Я ухожу! Не могу вынести, что ты так думаешь обо мне!
Мама с беспокойством поднялась на ноги, обняла Андреа и стала гладить его по волосам костлявыми руками.
- И про тебя мы тоже говорили, - горько сказал он.
- Милый, ты должен спасать свою жизнь! Мы не хотим, чтобы ты рисковал в подобной ситуации…- разбитым голосом пробормотала мама. Еще чуть-чуть, и она опять расплачется.
-Вас двоих это тоже касается! – громыхнул папа с лестницы.
Он был вне себя. Когда что-то шло не по его, папа становился красным от злости, ноздри сразу начинали раздуваться. Мама и дедушка обменялись понимающими взглядами, а до меня, наконец, дошло. Они боялись за нас, хотели, чтобы мы вернулись в городок. Но почему нужно разговаривать об этом только с Андреа? Они думают, что брат решает за нас всех? Я не хотела возвращаться в эту халупу, не хотела снова становиться бесполезной. Я вздохнула, и приблизилась к папе.
- Если судить по тому, что случилось, вы здесь тоже не в безопасности.
Папа отвесил мне пощечину, мама вскрикнула.
- Дурочка! То, что с нами произошло, из-за вас! – закричал разъяренный папа.
- }Папа, я не хочу сидеть сложа руки в ожидании новых атак! – возмутился Марко.
- А ты молчи! И учись уважать старших! – заткнул его папа, кинув суровый взгляд на дедушку – он искал поддержки. А дедушка лишь вздохнул и пожал плечами.
- Федерико, я тебе говорил, что так будет. Дети выросли, пусть сами выбирают свой путь.
- Ну хорошо, убирайтесь, если хотите, - бросил нам разозленный папа. Я не могла оторвать руку от горевшей щеки.
Папа развернулся, не глядя на нас, и ушел, запыхтев трубкой.
Мама снова начала плакать, и вытирать слезы мятой салфеткой.
- Я не хочу потерять вас…
- И не потеряешь!- преувеличенно бодро ответил Андреа.
Попрощавшись, мы вышли из лачуги, и даже не знали, что больше никогда сюда не вернемся. Мы зашли к Джулии, которая передала письмо для Эцио. Мы поболтали с другими ребятами из городка, и даже раздобыли пол-буханки хлеба, которую разделили на троих. Мы вернулись в лагерь по темноте, уставшие от дороги, а еще больше от того, что случилось дома.
Сюрприз для Маттео
Я была готова. Я никогда не думала, что буду так унижаться из-за парня, особенно из-за кого-то вроде Маттео, но была готова. Нажала кнопку домофона.
- Кто это? – спросил через пару секунд голос с иностранным акцентом, может, филиппинка, которая работала у них дома.
- Здравствуйте, я Джессика, подруга Маттео. Я могу подняться?
- Синьор Маттео не ждет гостей. Хотите что-то передать?
- Ох, я проделала такой путь только из-за него. Я могу хотя бы с ним поговорить?
- Он занят со своими друзьями.
Я фыркнула. Наверняка он так сказал, чтобы не встречаться со мной.Начался дождь, я не хотела открывать зонт, надеялась где-то спрятаться. Ранним вечером уже было холодно, значит, осень уже вовсю вступает в свои права. Я снова позвонила в домофон, и не дождавшись ответа, проскочила внутрь, пока выходила какая-то синьора. Внутри дом был красив: позолоченные перила, стерильная чистота, цветы на каждом этаже. Квартирка в таком месте – в центре Рима! – наверняка стоит целое состояние.
}(прода от 11.08)}
Я подошла к лестнице, я даже не знала, на каком этаже жил Маттео. Спросила у консьержа и села в лифт. Не сравнить с нашим домом, где лифт работал через раз. Я смотрела в зеркало лифта и репетировала разговор, чтобы показаться как можно менее странной. Я сняла черное пальто и отряхнула его от дождя. «Вот черт, опять на голове стог сена!» - я попыталась привести в порядок волосы. Когда я снова начала гулять с Мартиной, то стала обращать внимание на те дурацкие и несущественные мелочи, которые всегда замечают парни: одежду, прическу, макияж. Это огромная потеря времени, но я не могла выходить на улицу как бомж, только потому, что отвыкла от всего этого. В первые дни надо мной откровенно смеялись.
Вдруг лифт застрял между этажами. «Здорово», - подумала я, и отвлеклась на свое отражение – вместо открытого зеленого топа на мне был белый халат с красным крестом. Как такое возможно? Я отвела взгляд от зеркала: да, на мне был именно зеленый топ. Я протерла глаза и посмотрела в зеркало: никакого халата. Фух, показалось. Снова загудел лифт. Что же происходит? Кошмары, люди из прошлого, которые приходили ко мне, казались настоящими, глюки, теперь и зеркало показывает на мне другую одежду?
- Пятый этаж, - проскрипел металлический голос.
Я остановилась перед внушительной дверью и прочистила горло.
- Маттео, прости меня, у меня сейчас плохой период, ты же знаешь, ты мне очень нравишься, - еще раз проговорила я про себя.
Дверь открылась и я снова увидела его: челка, зачесанная наверх, только что побрился, полосатая майка от Lacoste, и выражение огромной скуки на лице.
- Джесс, я тебя не ждал.
- Ты мне не звонил, и я решила сделать тебе сюрприз.
Я дала ему конверт, который был у меня в руках. Маттео так и остался безразличным. Бедные мои конфетки, которые я взяла у Кастрони, когда мы гуляли с Мартиной. Маттео взял конверт, и даже не глядя, что там, стал закрывать передо мной дверь.
- Что ты делаешь?
- Возвращаюсь к своим друзьям, меня ждут.
У меня задрожал голос. Даже если физически Маттео чем-то напоминал Эдуардо, то душевно был его полной противоположностью.
- Прости, я пришла сюда, чтобы поговорить со мной, а ты сразу же выставляешь меня, даже не пустив в дом?Я отправила тебе тысячу сообщений и не знаю сколько раз звонила тебе, ты мне не ответил… что мне нужно сделать, чтобы дать тебе понять, что ты мне нужен, а то что произошло просто глупая ошибка? Ты сказал, что перезвонишь, но не общаешься со мной целую неделю!
Безразличное молчание. Он хуже, чем Клаудио.
- Ну лан, Джесс. Считай, что я тебя простил. А теперь дай мне вернуться к моим друзьям.
Я хотела спросить Маттео, почему я не могу войти, но слова так и застряли у меня в горле. Сейчас я заметила, что он никогда не приглашал меня к себе, даже если мы и встречались. Хотя он частенько был у меня, даже если мне было неловко перед родителями, и я частенько отправляла его восвояси, когда они должны были возвращаться…