- Джесс, да быстрее же!
Он назвал меня Джесс, и уже второй раз. Я протерла глаза и продолжила бежать. Может, мне просто показалось. Я внезапно остановилась.
- Мы должны забрать Марко!
- Да что ты говоришь?
- Что ты делаешь? Мы должны вернуться назад!
Вместо ответа, Андреа крепко прижал меня к себе, когда рядом с нами обрушилась полка со стелкянными контейнерами. Я закричала и закрыла глаза, а Андреа молча все прижимал меня к себе. Когда он отпустил меня, я заметила, что он был ранен: со лба Андреа стекал ручеек крови.
- Что с тобой? – испуганно спросила я.
- Ничего страшного, мы должны бежать дальше!
Что случилось с Марко? Почему Андреа не беспокоился о нем? Я все никак не могла понять.
Мы пробежали мимо палаты с тяжелоранеными. Зрелище было невообразимым: половина кроватей пусты, простыни валялись на полу, другую половину кроватей занимали те, кто не мог самостоятельно передвигаться – раненые протягивали к нам руки с просьбой о помощи, их лица были искажены отчаянием.
На кроватях ближе к коридору лежали шестеро мужчин, у кого-то была перевязана голова, у кого-то – нога в гипсе, у кого-то на повязках на груди расплывались кровавые пятна. Они безуспешно пытались подняться, но их раны были слишком тяжелыми. Молодая крепкая медсестра пыталась поднять раненого с кровати в середине палаты, но и она сбежала, когда раздался очередной взрыв. Я захотела помочь, но Андреа, с силой схватив мою руку, потащил меня дальше. Я крепко сжала кулаки, ногти до крови впились в кожу. Я понимала, что мое стремление помочь этим людям бесполезно, я знала, что ничего не могу для них сделать.
- Вы мужики или кто? – заорал Андреа. – Прекратите ныть как бабы, неужели вы не видите, что никто не может помочь вам?
}Я сглотнула. Почему Андреа должен быть таким жестким? Я быстро осмотрела все кровати, надеясь узнать Марко в одном из этих лиц, но его там не было. Я даже не знала, был ли жив мой братик, и если я задумывалась об этом, сразу начинала болеть голова. Что со мной происходит? Я продолжила бежать за Андреа. Я почти врезалась в мужчину с ожогами на голове – он полз по земле к выходу. Коридор был слишком длинным, мы покрылись мурашками, услышав свистящий шум. Добравшись до конца коридора, я по-кошачьи поползла по узенькой лестнице, ведущей в бункер. У меня болели руки и колени, но я должна была двигаться вперед. В конце тоннеля горел неровный свет. Я обернулась, чтобы убедиться в том, что Андреа следовал за мной, я не имела понятия, куда он делся. Я вползла внутрь, глаза болели от пыли, вблизи слышался шум моторов.}
Следующий взрыв был таким яростным, что я на какое-то мгновение оглохла. Я ничего не слышала, и, дезориентированная, бродила по пустой площадке. На расстояние меньше чем километр от нас, горел немецкий склад боеприпасов. Пожар перекинулся и на лес, отделяющий нас от городка, огонь стремительно приближался к нашему лагерю. Бывший солдат с деревянной рукой – его лицо мне было знакомо - выходил, хромая, из приемного покоя.Солдат упал,когда близ разорвавшаяся бомба взвихрила поток воздуха, и больше не смог подняться.
- Андреа, Андреа! – кричала я, как сумасшедшая. Я нашла его, когда бомба поразила правое крыло нашего лагеря. От очереднего воспламенения под моими ногами стала крошиться земля. Я схватилась за ствол дерева, боясь, что меня засосет в воронку. Из-за сильного порыва ветра на меня посыпались обломки, осколки стекла, и более тяжелые предметы. Вдруг я почувствовала, что на плечи мне падает что-то тяжелое. Я мгновенно обернулась: безоружное тело в штатском неслось прямо к трещинам, кого-то волокло в потоке воздуха вместе со всем остальным. Это был Андреа. Его лицо было в крови, на голове была рана, черные волосы запеклись в кровавом месиве. Я закричала, но не смогла услышать собственный голос. Стало спокойно, мы больше не рисковали оказаться под землей.
Я встряхнула Андреа в надежде, что тот очнется. Он не шевелился. Я приложила ухо к груди. Не дышала. Я попыталась оживить его, но ничего не помогало. Горячие слезы текли по моему лицу, когда я безуспешно давила ему на грудь, надеясь, что он очнется. На площадке были только мы, затерянные среди деревьев и среди обломков нашего медицинского лагеря. Я попыталась оценить ситуацию: самолеты не улетели, звуки взрывов становились все ближе и ближе. В этот момент нас поймали. Я кинулась на Андреа, пытаясь защитить его бездыханное тело, накрыла свою голову руками. Я узнала механический грохот – сбрасывают бомбы. Я не могла подняться, горло жег сухой воздух. Я увидела огонь, почувствовала, как внезапно поднялась температура. И ничего больше.
Я внезапно проснулась. Кошмар, один из многих. Краями простыни я вытерла слезы. Я плакала во время сна. В этот момент прозвонил будильник. Пол-двенадцатого.
Мысли
Я поползла в ванную, пряча лицо. Я боялась, что кто-то меня увидит в таком состоянии. Я умылась холодной водой, не помогло – нужно несколько часов, прежде чем полностью спадут отеки с глаз. Какой стыд, я не хотела, чтобы остальные видели меня такой, особенно Маттео, мой парень, с которым я должна была встретиться меньше чем через час. У меня были красные щеки и губы припухли чуть больше обычного.
Я встала под холодный душ, надеясь прогнать следы кошмара.Выходя из кабинки, я молилась, надеясь оказаться в другой ванной, с другими людьми. Именно так все началось: я была в ванной в комнате моей бабушки, вернулась после долгого вечера в компании своего парня, я готовилась ко сну, когда вдруг упала в обморок. Когда я открыла глаза, я оказалась в другом доме, не зная как и почему. Я молилась, чтобы это повторилось, но ничего не произошло. Никакой Беатриче, никаких странных голосов. Я была в своей ванной, смотрелась в икеевское квадратное зеркало в белой раме.
Как и всегда, выходя из душа, я посмотрела на себя – и увидела свое обычное лицо с высокими скулами и отличными зубами, не зря много лет я носила эти ужасные штуки. Светлые влажные волосы падали на плечи, а мои глаза были моими всегдашними темными глазами. Когда я причесывалась, вспоминала, как закончились наши с Беатриче отношения. Да как она вообще могла разбить зеркало, зеркало, которое я так старалась сохранить?
Я хотела еще раз увидеть Беатриче – чтобы извиниться, что не сказала ей о неожиданных изменениях в ее жизни в прошлом. Когда она вернулась домой в 1943, то не знала, что ее дом разрушили, и что ее семья жила в городке, оккупированном немцами. Наверняка для Беа это стало шоком, особенно когда она узнала обо всех разрушениях и разорениях, произошедших во время оккупации.
}Но не только за этим я хотела увидеться с Беа. После того, как я поговорила с Андреа, мои кошмары стали еще страшнее. Как я посчитала, Беатриче прожила совсем недолго: в декабре 44, сказал Андреа, а она вернулась в ноябре 1943. }
Я смотрела на настенный календарь каждый день – мой диетолог велел мне фиксировать вес каждый день, сейчас 4 сентября 2011 для меня, и 4 сентября 1944 для Беа. Со дня моего «интервью» Андреа, спасти Беатриче стало навязчивой идеей. Могла бы я вернуться назад во времени и изменить историю? В моем распоряжении было всего несколько месяцев.
За завтраком я попыталась все хорошенько себе представить: происходящее казалось научно-фантастическим фильмом, насколько я знаю, машину времени еще не изобрели, и я была единственным человеком, попавшим в прошлое. Я прочитала несколько книг о путешествиях во времени, посмотрела множество фильмов по теме, даже сериал, Новая земля, в котором открыли временной проход, позволяющий вернуться в эпоху динозавров, и целые семьи возвращались в доисторические времена, чтобы основать новое общество и переписать историю человечества. Ничего особенного, могли бы придумать и что-нибудь получше.