- Не трогай меня! У тебя пять минут, чтобы сбежать, иначе я предупрежу командование о немецком шпионе.
- Послушай меня, Беа. Я могу тебе помочь. В медицинском лагере очень опасно, я могу сказать тебе, когда будут следующие атаки, я могу спасти тебя!
- Конечно, как ты помог на прошлой неделе! Вы же всю зону бомбили, знаешь, сколько человек умерло? Что ты сделал, чтобы помочь [мне]? Мне тоже нелегко пришлось, и если бы не подоспел мой брат, неизвестно, что бы со мной стало!
- Все не так, как ты думаешь… я хотел помочь тебе, но не мог… Я должен выполнять приказы…
}- И тогда почему ты захотел мне помочь? С чего это ты вдруг беспокоишься обо мне?}
- ты знаешь причину, - сказал он дрогнувши голосом.
Какого черта я с ним все еще разговариваю? Что ему от меня нужно?
- Я тебя не знаю, ты враг мне, уходи, пока я не забила тревогу!
Я даже не успела сообразить, что происходит: Алекс взял мое лицо в свои руки, и потерся носом о мой нос.
- Отпусти меня! Не трогай меня! – кричала я, как сумасшедшая.
Алекс закрыл мне рот рукой.
- Шшш, нас услышат, - кивнул он в сторону лагеря. Я замолчала и он отпустил меня. Я слышала его дыхание у моего рта. Я должна была забить тревогу, но что-то внутри меня протестовало, мешало сделать это. И в прошлые разы было так же: я на него кричала, оскорбляла, требовала уйти, но я не могла его сдать.
- Ты ожешь вытащить пистолет из поясного ремня? – тихо попросила я Алекса. – Он меня раздражает.
Губы Алекса невольно изогнулись в улыбку, продемонстрировав отличные зубы. Я попросила его положить оружие на землю, и только потом позволила к себе приблизиться. И только в тот момент я сообразила, что выскочила в чем была, с грязными растрепанными волосами, и с лицом, усталым настолько, что я могла бы напугать кого угодно. «Как хорошо, что темно», - подумала я.
- Мне больно слышать, что я для тебя чужой, - пробормотал Алекс.
Ну да. Их дивизия уже год как заняла наш городок, а с Джессикой они познакомились в прошлом октябре.
- Ты прав, - пришлось признать мне. – Прости меня.
Он был так красив – и в то же время так печален – и он рисковал всем, чтобы увидеть меня. Я не смогла сдержаться и обняла его, так, как обнимаются парни и девушки в будущем, наплевав на предрассудки и привычки моего настоящего. Алекс удивился, но еще крепче прижал меня к себе.Так замечательно обниматься с ним. Его светлые кудри защекотали мне лицо.
В лесном молчании мы провели больше часа. Рассказывали друг другу о наших жизнях, пытаясь хоть ненадолго забыть об окружающей нас реальности. Алекс рассказывал о том, как начал учиться медицине во Флоренции. До начала войны он мечтал переехать в Рим и стать известным хирургом. Он хотел спасать людей, но был вынужден их убивать. Было так здорово разговаривать с ним, но я чувствовала себя страшно виноватой, потому что нарушила кучу правил. Мы сидели рядом, но на безопасном расстоянии друг от друга, и каждый раз, когда Алекс пытался приблизиться, я отстранялась.
- Беа, когда-то ты больше мне доверяла, - прошептал он.
Злость на Джессику поднялась с новой силой, вот идиотка!
- Я знаю, что ты ненавидишь войну, вражескую армию, я знаю, что ты боишься, когда настанет день, и я убью кого-то близкого тебе, но…
Я прервала его.
- Беатриче, которую ты когда-то знал, больше не вернется.
Я спешно поднялась на ноги. Реальность обрушилась на меня: я больше часа провела с врагом, как я только могла?Алекс никак не мог понять:
- Да что с тобой случилось? До недавнего времени между нами было все хорошо!
- Уходи! – почти зарычала я ему в лицо, злясь больше на себя, чем на него.- Не появляйся! Никогда больше!
- Но что…
- Убирайся!!!
- Хорошо, - ответил Алекс, прикусив нижнюю губу, - не вернусь, обещаю. Ты сошла с ума…
Я повернулась к нему спиной и понеслась в лагерь. Краем глаза я видела, как Алекс уходил в лес потайными тропками, при лунном свете. В нашей палатке Мария храпела, повернувшись на бок, под головой у нее был мешок с личными вещами. Я подошла к окошку и посмотрела на лес. Вздохнула. Я все-таки надеялась, что Алекс не сдержит обещание. Его последние слова затронули что-то в моей душе, и сейчас я была в отвратительном настроении. Я злилась не на Алекса. Я злилась на Джессику, которая думала, что, украв мою жизнь, может вести себя как ей заблагорассудится. В будущем я бы очень хотела встречаться с таким парнем, как Алекс. В 2011 не будет иметь никакого значения, если моим парнем окажется немец, но сейчас, в 1944, немцы – наши враги.
Я не видела Алекса много дней. Сначала я спрашивала себя, что с ним случилось, и действительно ли он не хочет больше иметь ничего общего со мной, на следующей неделе я о нем уже не думала, занятая все поступающими ранеными и загруженная под завязку старшей сестрой. Мои дни проходили в медицинском лагере, во встречах с моими братьями, когда они были не слишком заняты своей подпольной деятельностью. Я никогда толком не понимала, чем же они все-таки занимались,а иногда они приходили лишь затем, чтобы я продезинфицировала им раны или дала обезболивающие. Говорили, что война заканчивается, что союзники скоро освободят Италию, но новости всегда были отрывочными и неточными.В будущем я узнала, что осталось всего лишь несколько месяцев, и поэтому была оптимисткой.Как-то вечером я рано вернулась в свою комнату, начинало холодать. Мы с Марией были недовольны скудным ужином, который нам дали в тот вечер: количество хлеба урезали,и не нашли ничего лучше, чтобы выдать каждому какую-то фасолевую бурду. Мария лучше меня переносила голод, может быть, потому, что была пышкой, а я только и делала, что теряла вес. Я вдруг вспомнила о моделях,что видела в журнале у парикмахера . «Вот дурынды!» - подумала я.
Со свечой в руках, Мария направилась к своей кровати. У нас оставалось всего три свечи на эту неделю, и мы строго экономили. Когда я подошла к своей кровати, то увидела на земле какой-то листок.
- Что это?
- Записка для тебя, - подошла Мария. – Ну же, читай!
Я подняла маленький кусочек мятой бумаги. Кто бы ни положил его, он наверняка должен был проникнуть в мою комнату тайком, миновав часовых. Я открыла бумагу: и увидела всего лишь строчку на немецком, большими буквами, с точками над «U».Озадаченная, я протерла глаза. Это наверняка Алекс, вот только что он хотел сказать? Мария вырвала листок у меня из рук.
- Эй, неужели немец тебе пишет любовные стихи?
- Ты что-нибудь понимаешь в этом?
Мария ответила, что не поняла ни слова. Наверное, Алекс давал мне указания, где мы можем увидеться. Но как он вообще позволил себе написать подобную записку, если не появлялся столько времени?
- Отлично! Значит, нам это не нужно! – сказала я, и разорвала записку на мелкие клочки. Если Алекс хочет сказать что-то важное, пусть сообщит мне это лично.
Школа
Первый день в школе, пятый старший класс. Одно только слово «выпускной» приводило меня в состояние глубокой тоски, чего уж говорить о советах родственников и друзей учиться каждый день, писать конспекты, рисовать схемы, карточки, карты, и особенно быть внимательной на уроках и всегда записывать за учителем. Все неыслимые для меня вещи. Я слезла с мотоцикла Маттео, и подождала, пока он припаркуется, чтобы достать сумку из багажника. Мы прошли школьную калитку, держась за руки, миновав толпу разновозрастных студентов. Зеленая ржавая калитка казалось входо в тюрьму. Кошмар пятого года начался.
- Привет, красотка Джесс!
- Привет!
Я оглядывалась в поисках знакомых лиц, и чтобы не быть невежливой, отвечала на приветствия тех, кого никогда не знала.Наверняка в мое отсутствие Беа завела новых друзей. Я уже забыла, насколько разношерстной может быть школьная толпа в моем времени: группа папенькиных сынков, одетых с иголочки – в накрахмаленные рубашки и строгие костюмы, заядлые металлисты, покрытые пирсингом и шипами, группа заучек, и наконец, группа нормальных,к которой принадлежала и я, или, по крайней мере, принадлежала раньше – сейчас мое место среди чудиков. Я увидела страстно целующуюся парочку – зеленые второкурсники. Я подумала о школе 43го, где все носили одинаковую одежду, и парни с девушками даже не смели смотреть друг другу в глаза. Я не смогла сдержать улыбку, вспомнив как Марко меня ругал, когда я заговорила с одноклассником. Я обратила внимание, что у многих девушек фирменные сумки и туфли. Парни носили рюкзаки Eastpak на одном плече, и абсолютно все, и парни и девушки, пялились в новенькие ай-фоны, все курили, чтобы казаться круче и старше. У меня закружилась голова, и я не могла перестать сравнивать прошлое с настоящим.Так же было и в прошло году, когда в ноябре я вернулась в свой мир: я не могла выносить школу. Этот шум, бесстыдно обнимающиеся парочки, мат, обидные слова профессорам и дурацкие выходки… я надеялась, пройдет лето, и станет лучше. Не стало. Я еще сильнее сжала руку Маттео, который вел меня к дверям школы.