- Они так похожи!
- Это оттого, что близнецы. Родились они все в одни сутки один за другим. А родив последнего, мать их дух испустила. И не удивительно. Выпили из неё все соки мальчишки.
- Сразу родила шестерых? – Аури не верил сказанному.
- Да, как кошка.
Дурные мысли заскочили в голову Аури. «Карлеус в Алой заре, проект близнецы, шестеро похожих на Аниного отца. Это не совпадения. Это…»
Глава 35
Глава 35
Иван Павлович Козьмин всё пребывал в шоке от событий забросивших его в нереальность Перевёрнутого мира. А тут ещё Карлеус назначил его на должность директора музея в Лабрине. «Работа по специальности поможет вам прижиться у нас» - так прокомментировал свой поступок декан второго потока. Новая работа, конечно, вдохновляла, а музей Лабрина впечатлял. Втрое больше музея в N, он к тому же отличался необычной архитектурой здания и более походил на готический собор, чем на музей. Он тянулся к небу бесконечными стрелами башен и башенок, вимпергов, фиалов, заостренных арок. Хранящиеся здесь скульптурные экспонаты занимали не только порталы и галереи, но их можно было найти также и на кровле, карнизах, под сводами капелл, на винтовых лестницах, на водосточных трубах, на консолях. По масштабности музей уступал разве что центральному зданию Института Высшей магии.
Другая вещь, к которой никак не мог привыкнуть Иван Павлович, заключалась в том, что остальные служители музея стали фактически его личными слугами. Так захотел мистер Карлеус Деланэ. Декан второго потока пожелал, чтобы отец Анны стал знатным и почётным гражданином Лабрина. А любому знатному и почётному гражданину полагаются слуги.
Одним из экспонатов музея стала в скором времени книга «Зеркало тайных наук». Её поместили под стекло в позолоченной раме на отдельный выставочный стенд. Иван Павлович часто задерживался возле книги, качал головой, вздыхал.
- Теперь она на своём месте, - услышал он однажды рядом с собой голос дочери, повернулся и встретился с печальным синим взглядом так повзрослевшей Анны.
- Вернулась в город, которого нет, - Иван Павлович сгрёб дочь в объятия. – Как дела, моя доченька?
- Что тебе ответить, папа? Вижу, тебе здесь уютно, намного уютнее, чем в N. Будто Перевёрнутый мир родина не только моей тёти, но и твоя.
- Не думаю, что…
- А я думаю, что именно так. Ты не вернёшься в N, я знаю. Чувствую, что не вернёшься. И я не вернусь. Потому что это мир Аури эрм Тора, а значит и мой мир тоже. А дела у меня относительно нормальные. Только без Аури тоскливо. После недели каникул начинается второй семестр…
Анна посмотрела на обложку книги.
- Она вернулась домой, но мне кажется, она вернулась не одна.
***
В институтском парке под дождём плакали чёрные статуи. Анна, расположившись в беседке с мольбертом, рисовала новогодний пейзаж, щедро добавляя в палитру травяной цвет. Когда-то в школе она неплохо рисовала маслом и акварелью. Сегодняшнему настроению соответствовала акварель. Капризная, прозрачная краска. Она не терпела ошибок и так легко теряла воздушность и чистоту, превращаясь от исправлений в грязь. Анна рисовала омываемые дождём чёрные статуи, деревья и призрачную фигуру Уэба за ними. Ей так хотелось мысленно крикнуть и чтобы на зов, словно верный пес прибежал верфозавр. Прибежал как когда-то, ткнул в руки мокрым чёрным носом, лизнул шершавым языком и сказал: «Хочу бифштексы!» А потом он бы валялся на мокрой траве, дергая в воздухе лапами, а дождевые капли летели бы Анне на лицо. А потом пришли бы Миа, Сэм, Айгуль, Вил и Аури. Любимый, дорогой, желанный Аури. И они бы вместе начали новый семестр. Ходили бы на лекции, участвовали в студенческих шалостях. Волшебный мир был бы тогда воистину волшебным!
И когда шёл дождь, Анна гуляла бы без зонта с тем, кого она выбрала сердцем и телом, благородным своим рыцарем, с человеком каких мало осталось в обоих мирах. Но любовь к Аури эрм Тору душил, вдавливал в грязь сценарий, написанный деканом второго потока Карлеусом Деланэ. Фиалковоглазый демон закрывал чёрным крылом неугасимый свет. И было от этого Анне и больно, и непередаваемо тоскливо.
Девушка закончила работу, скептически посмотрела на набросок, захотела скомкать его и выбросить, но передумала. Растекающиеся по бумаге краски в который раз напоминали о том, что в жизни ни к чему и ни к кому не стоит привязываться, потому что всё любимое и ценимое рано или поздно поглощает бездна небытия и забвения.