— Очень рада вас видеть, — обратилась Марина к миссис Бедкок.
— Вы не помните меня? — лукаво спросила Хеся.
— Ну, конечно, вы просто не в состоянии запомнить всех ваших поклонников, с которыми встречаетесь. И потом, это было много лет тому назад. На Бермудах. Это такое чудное место? Я была там с нашим полевым госпиталем. О, сколько лет прошло с тех пор!
— Да, конечно, — с любезной улыбкой произнесла Марина Грегг.
— Я так хорошо помню все это! — продолжала миссис Бедкок.
— Я была так потрясена! Знаете, просто потрясена! Тогда я была еще совсем молодой. И представьте себе, вдруг появляется возможность увидеть воочию Марину Грегг! О! Я всегда была вашей безумной поклонницей.
— О, это очень мило с вашей стороны, очень мило, — машинально пробормотала Марина, наблюдавшая через плечо Хеси Бедкок за поднимающимися по лестнице гостями.
— Мне не хочется отвлекать вас, — щебетала Хеся, — но я просто должна…
«Бедная Марина Грегг, — подумала про себя миссис Бантри. — С такими людьми она встречается на каждом шагу! Какое надо иметь терпение!»
Хеся продолжала свою историю, не обращая внимания ни на что.
У плеча миссис Бантри тяжело дышала миссис Оллкок.
— Ну и изменения! Пока не увидишь собственными глазами, ни за что не поверишь! Сколько же это должно стоить…
— …но я совсем не чувствовала себя больной… и я подумала, что просто обязана…
— Это водка?
— Миссис Оллкок подозрительно посмотрела на свой бокал.
— Мистер Радд предложил мне попробовать. Звучит чуть ли не по-русски. Хотя, думаю, вряд ли она мне понравится…
— …и я сказала себе, что никто ничего мне не сделает! Я сильно накрасилась…
— Думаю, будет просто невежливо, если я поставлю это куда-нибудь, — в отчаянии прошептала миссис Оллкок.
Миссис Бантри спокойно увещевала ее:
— Почему же? Водку, однако, следует пить залпом.
— Миссис Оллкок была явно удивлена.
— Но это требует практики. Поставьте бокал на стол и возьмите себе мартини вон с того подноса, что несет дворецкий.
Она повернулась и успела услышать триумфальный конец истории Хеси Бедкок.
— Никогда не забуду, как великолепны были вы в тот день, никогда не забуду.
На сей раз реакция Марины Грегг не была машинальной. Она перевела свой взгляд со ступенек на стену за лестницей. Ее лицо выражало такой ужас, что миссис Бантри невольно отступила на шаг назад. Марина, кажется, сейчас упадет в обморок? В таком случае, что же она могла увидеть? Откуда взялось в ее глазах это безумное выражение ужаса и отвращения? Миссис Бантри уже хотела было подойти к Марине, но та внезапно пришла в себя. Она снова обратила внимание на Хесю и сказала очень любезно, хотя и несколько механически:
— Какая милая история! Что вы хотите выпить? Джейсон! Коктейль?
— Ну вообще-то обычно я пью лимонад или апельсиновый сок.
— Сегодня вы должны попробовать что-нибудь получше, — заметила Марина.
— Как-никак сегодня праздник. Не забывайте об этом!
— Разрешите предложить вам американский дайкири, — обратился Джейсон Радд к Хесе, держа в каждой руке по бокалу.
— Это любимый коктейль Марины.
Один бокал он протянул жене.
— Мне не стоит больше пить, — заметила Марина.
— Я выпила уже три коктейля.
Тем не менее бокал она взяла. Хеся взяла другой. Марина отвернулась, чтобы встретить новых гостей.
Миссис Бантри взяла под руку миссис Оллкок:
— Пойдемте, посмотрим ванные.
— О, вы думаете, это можно? Не покажется ли это неприличным?
— Уверена, что нет.
Миссис Бантри обратилась к Джейсону Радду:
— Мы хотели бы осмотреть ваши великолепные новые ванные, мистер Радд. Можем ли мы удовлетворить это чисто женское любопытство?
— Конечно, — усмехнулся Джейсон.
— Развлекайтесь, как хотите. Можете принять ванну, если вдруг пожелаете.
Миссис Оллкок заспешила за миссис Бантри по коридору.
— Это так любезно с вашей стороны, миссис Бантри. Сама я ни за что не осмелилась бы на это.
— Если хочешь чего-нибудь добиться, всегда следует осмеливаться, — заметила миссис Бантри.
Они проследовали по коридору, открывая различные Двери и заглядывая в комнаты. Самые разнообразные восклицания вырывались у миссис Оллкок и у двух других женщин, присоединившихся к ним по дороге.
— Мне нравится ванная розового цвета, — заявила миссис Оллкок.
— Мне вообще нравится розовый цвет.
— А я больше люблю кафель, — заметила одна из примкнувших к группе женщин.
Миссис Бантри с большим удовольствием разыгрывала из себя хозяйку. На мгновение она даже забыла, что этот дом больше ей не принадлежит.
— А какие душевые! — с благоговением произнесла миссис Оллкок.
— Вообще-то я не люблю принимать душ. При этом всегда очень сложно сохранять голову сухой.
— Было бы интересно заглянуть в спальни, — жалобно протянула одна из женщин, — но думаю, это будет чересчур уж неприлично. Как вы считаете?
— О, я не уверена, что мы вправе так поступать, — согласилась миссис Оллкок.
Обе женщины с надеждой посмотрели на миссис Бантри.
— Ну, — пробормотала та, — думаю, нам все же не следует…
— Затем она решила сжалиться над ними.
— Впрочем, если мы и, заглянем в одну, не думаю, что кто-нибудь узнал бы об этом.
Она взялась за дверную ручку одной из спален. Однако оказалось, что хозяева предусмотрели такую возможность. Дверь была заперта. Все разочарованно вздохнули.
— Что ж, должна же у них быть какая-то личная жизнь, — примирительно заметила миссис Бантри.
Они двинулись в обратный путь. У одного из окон миссис Бантри остановилась и выглянула на улицу. Она заметила внизу миссис Миви из Жилмассива, выглядевшую чрезвычайно нарядной в тонком кисейном платье с кружевами. Рядом с миссис Миви стояла Черри, поденщица мисс Марпл. Они болтали и смеялись.
Внезапно Госсингтон-холл показался миссис Бантри старым, одряхлевшим и до странности искусственным. Несмотря на всю свою новую яркую окраску, на все изменения, он остался, в сущности, тем же старым викторианским особняком, каким был и много лет тому назад. «Я правильно сделала, что продала его, — подумала миссис Бантри. — Дома как люди. Наступает время, когда их лучшие дни уже позади. С этим домом именно так и произошло. Ему сделали косметическую операцию, но я не думаю, что это изменило его к лучшему».
Чьи-то далекие голоса отвлекли ее от размышлений. Ее попутчицы разом вздрогнули.
— Что случилось? — произнесла одна из них.
— Такое чувство, будто что-то произошло.
Они поспешили по коридору к лестнице. Мимо них быстро прошла Элла Зилински. Она дернула на себя дверь спальни и раздраженно пробормотала:
— О, черт. Ну, конечно, все двери закрыты.
— Что-нибудь случилось? — спросила миссис Бантри.
— Одному из гостей стало плохо, — коротко бросила Элла.
— О, боже, какая жалость. Могу я быть чем-нибудь полезной?
— Вы не видели здесь случайно никого из местных врачей?
— Вообще-то нет, но я почти уверена, что кто-нибудь из них присутствует на этом празднике.
— Джейсон пытался дозвониться по телефону, — сообщила Элла, — но ей, кажется, чересчур уж плохо.
— Кому именно? — поинтересовалась миссис Бантри.
— Некой миссис Бедкок, если не ошибаюсь.
— Бедкок? Но ведь она только что прекрасно себя чувствовала.
Элла Зилински раздраженно заметила:
— У нее приступ или, может быть, даже удар. Вы случайно не знаете, может, у нее слабое сердце или что-нибудь типа этого?
— Вообще-то, я о ней почти ничего не знаю. До сегодняшнего вечера я с ней не встречалась. Она ведь из Жилмассива.
— Из Жилмассива? А, вы имеете в виду этот новый район. Я даже не знаю, кто ее муж, где он и как выглядит.
— Средних лет, красивый, скромный, — заметила миссис Бантри.
— Он пришел вместе с ней, так что он должен быть где-нибудь поблизости.
Элла Зилински зашла в ванную.
— Просто не знаю, что ей дать. Может быть, нюхательную соль, как вы думаете?
— Она без сознания? — спросила миссис Бантри.
— Пожалуй, даже хуже, — бросила Элла Зилински.
— Схожу посмотрю, не могу ли я чем-нибудь ей помочь.