— Все это вы поняли в то время?
— Конечно, нет. Тогда я, как и все, был убежден, что у этой женщины случился какой-то приступ. Может быть, сердце, коронарный тромб или что-нибудь в этом роде. Мне и в голову не могло прийти, что имело место отравление. Могло ли это прийти в голову вам? Или кому бы то ни было?
— Вероятно, нет, — согласился Дэрмот.
— Итак, ваше мнение достаточно ясно, и вы, очевидно, уверены в том, о чем говорите. Однако, простите меня, но я все же не могу поверить, что вы определенно никого не подозреваете.
— Уверяю вас, что это именно так.
— Давайте взглянем на этот вопрос с другой точки зрения. Кто мог питать особую неприязнь к вашей жене? Все это звучит, конечно, мелодраматично, но есть ли у нее враги.
Джейсон Радд выразительно махнул рукой
— Враги? Сначала следует определить, кого можно назвать врагом. В том мире, в котором вращаемся мы с женой, существуют и зависть, и злоба. Всегда найдутся люди, которые будут распространять о вас ложные слухи, устраивать различного рода каверзы. Но это еще не означает, что кто-нибудь из этих людей — убийца или просто способен на убийство. Вы согласны со мной?
— Да, согласен. Но даже за завистью может скрываться что-нибудь посерьезнее. Скажите, не могла ли ваша жена оскорбить или глубоко обидеть кого-нибудь в прошлом.
Джейсон Радд не торопился опровергнуть это предположение. Он нахмурился.
— Честно говоря, я так не считаю, — сказал он наконец.
— Хотя, должен признаться, я сам долго обдумывал эту возможность.
— Какая-нибудь любовная история, связь с мужчиной?
— Конечно, такие истории случались. Можно предположить, что Марина как-то плохо обошлась с кем-нибудь из своих поклонников. Но вряд ли это могло вызвать длительное недоброжелательство. Я уверен в этом.
— А женщины? Имела ли какая-нибудь женщина зуб на Марину Грегг?
— Ну, знаете, — сказал Джейсон Радд, — кто может говорить о женщинах? Я лично ничего не могу сказать о них так сразу, без подготовки.
— Кто выигрывает в финансовом отношении со смертью вашей жены?
— В ее завещании упомянуто несколько человек, но на очень небольшие суммы. Я полагаю, что людей, которые, как вы выражаетесь, выигрывают с ее смертью в финансовом отношении, всего двое — я как ее муж и, вероятно, киноактриса, которая будет сниматься вместо нее в нашем фильме. Хотя, конечно, — съемки будут, наверное, вообще прекращены. Все это очень неопределенно.
— Ну, нам нет необходимости обсуждать этот вопрос сейчас, — сказал Дэрмот.
— И вы можете меня заверить, что Марина не узнает об опасности, угрожающей, возможно, ее жизни?
— Да, кстати, я хотел с вами поговорить по этому поводу. Хочу заметить, что вы все же идете на значительный риск. Сейчас, правда, пока ваша жена находится под опекой врача, я не думаю, чтобы ей угрожала большая опасность. Но потом… Поэтому я хотел бы попросить вас об одной услуге. Опишите мне письменно как можно точнее и подробнее всех гостей, присутствовавших в тот вечер на приеме, и особенно тех, кто поднялся по лестнице после появления миссис Бедкок.
— Я сделаю все, что смогу, но сомневаюсь, что это вам очень поможет. По-моему, вам гораздо лучше будет спросить об этом у моего секретаря мисс Эллы Зилински. У нее прекрасная память и списки приглашенных на прием. Если вы хотите повидать ее немедленно…
— Я очень хотел бы поговорить с мисс Эллой Зилински, — сказал Дэрмот.
Глава одиннадцатая
Пристально рассматривавшая Дэрмота Крэддока сквозь большие очки в роговой оправе Элла Зилински казалась ему слишком хорошей, чтобы быть искренней. Со спокойной деловитостью она достала из ящика бюро отпечатанный на машинке список и протянула его Дэрмоту.
— Надеюсь, здесь никто не пропущен, — сказала она.
— Напротив, я думаю, здесь есть несколько имен — в основном, местных жителей, — которых вполне можно исключить. Это те, кто ушел раньше или кого не смогли найти и привести наверх. В общем, я вполне уверена, что это точный список.
— Отличная работа, — одобрительно заметил Дэрмот.
— Благодарю вас.
— Полагаю (я полный профан в этом деле), что в вашей работе необходим высокий профессионализм?
— Да, следует обладать кое-какими навыками.
— В чем конкретно заключается ваша работа? Вы, по-видимому, осуществляете связь между киностудией и Госсингтон-холлом?
— Нет. Собственно, я не имею ничего общего со студией, хотя, конечно, я отвечаю на телефонные звонки оттуда и сама туда звоню. В мои обязанности входит организация общественной жизни мистера Радда, его публичных и частных встреч, а также, в некоторой степени, забота о доме.
— Вам нравится ваша работа?
— Она хорошо оплачивается, и к тому же я нахожу ее интересной. Правда, я не была готова к убийству, — сухо добавила Элла Зилински.
— Это явилось для вас неожиданностью?
— Настолько, что я собираюсь спросить вас, уверены ли вы, что это действительно было убийство?
— Вряд ли чем-нибудь, кроме убийства, можно объяснить шестикратную дозу диэтиломексин…, и так далее.
— Это мог быть несчастный случай.
— А как, вы полагаете, мог произойти такой несчастный случай?
— Гораздо проще, чем вы можете себе представить, так как вы не совсем знакомы с укладом нашего дома. Он переполнен всякого рода препаратами. Я говорю главным образом об обыкновенных патентованных лекарствах, у которых, правда, опасная для жизни доза не так уж далеко от терапевтической. Дэрмот кивнул.
— Все эти актеры и актрисы, — продолжала Элла Зилински, — развиты ужасно односторонне. Иногда мне кажется, что чем больше их талант, тем беспомощней они в обычной жизни.
— Вполне может быть.
— Если учесть, что они всюду носят с собой бутылочки, капсулы, порошки, пилюли и коробочки с лекарствами, то так ли уж невозможно предположить, что отравление произошло в результате несчастной случайности?
— Я не вполне улавливаю ход ваших мыслей.
— Ну, все очень просто. Кто-нибудь из гостей, желавший успокоиться или наоборот взбодрить себя, мог достать свою коробочку с лекарством и, заговорившись с кем-нибудь или просто по рассеянности, бросить в бокал слишком большую дозу. Затем его мог кто-нибудь отвлечь, он отошел от стола, а дальше все просто. Эта миссис… как же ее?, подходит к столику, берет бокал, принимая его за свой, и выпивает. Это ведь не так уж не правдоподобно, как вам кажется?
— Но вы же не думаете, что такая возможность осталась нами нерассмотренной.
— Да, конечно. Но там было множество людей, и на столиках стояло множество бокалов с напитками. В таких случаях довольно часто происходит, что вы берете чужой бокал и выпиваете его.
— Значит, вы не считаете, что Хесю Бедкок намеренно втравили? Вы думаете, что она выпила чей-то чужой вокал?
— Не могу даже представить себе, что было все иначе.
— В таком случае, — Дэрмот тщательно подбирал слова, — это должен был быть бокал Марины Грегг. Вы понимаете? Марина Грегг отдала ей свой собственный бокал.
— Вернее сказать, она подумала, что это был ее бокал, — поправила его Элла Зилински.
— Вы еще ведь не виделись с Мариной, не правда ли? Она чрезвычайно рассеянна. Она имела обыкновение брать по ошибке чужие бокалы и выпивать их. Я сама это не раз наблюдала.
— Она принимала кальмовит?
— О да, как и все в этом доме.
— Вы тоже, мисс Зилински?
— Я иногда прибегаю к нему. Дурные примеры заразительны, вы же знаете.
— Я был бы очень рад, — заметил Дэрмот, — поговорить с мисс Грегг. К сожалению, она до сих пор в прострации, по выражению мистера Престона.
— Это следствие ее темперамента, — сказала Элла Зилински.
— Она очень любит драматизировать, знаете ли. К тому же на нее действительно сильно подействовала эта смерть.
— Что не скажешь о вас, мисс Зилински.
— Когда все вокруг находятся в состоянии постоянной нервозности, — сухо произнесла Элла, — страшно хочется удариться в другую крайность.