— Вы хотите сказать, что не считаете автора писем опасным?
— Отнюдь. У преступников нередко детский склад ума. У вас до сих пор нет никаких предположений, мистер Радд, кто может посылать их?
— Ни малейших. Мне начинает казаться, что все это не более, чем ужасная шутка. Я даже иногда думаю… — он заколебался.
— Да, мистер Радд?
— Знаете, может быть, это кто-нибудь из местных, кто воспользовался отравлением в день праздника? Кто-нибудь, кто имеет зуб против актеров. Вы знаете ведь, в сельской местности есть люди, которые считают кино одним из орудий дьявола.
— Так вы думаете что все эти угрозы не имеют под собой реальной почвы? Как же тогда эта история с кофе?
— Хотел бы я знать, как вы об этом узнали, — с досадой пробормотал Радд.
Крэддок покачал головой.
— Все становится рано или поздно известным. Вам же следовало прийти к нам. Ведь даже получив результаты анализа, вы не дали нам знать, не так ли?
— Нет, — признался Джейсон, — нет, я не дал вам знать. Но у меня и без этого достаточно хлопот. Смерть бедной Эллы, например. А теперь еще эта история с Джузеппе. Инспектор Крэддок, скажите, когда я наконец смогу увезти мою жену отсюда? Она на грани безумия.
— Я вас отлично понимаю, но необходимо ваше присутствие на дознаниях.
— Вы понимаете, что ее жизнь все еще под угрозой?
— Надеюсь, что нет. Мы приняли все меры предосторожности.
— Меры предосторожности! Я уже слышал это… Я должен увезти ее отсюда, Крэддок, должен.
Марина лежала в своей спальне на постели. Ее лицо было серым от напряжения и усталости.
Джейсон Радд молча стоял рядом и смотрел на нее. Наконец она открыла глаза.
— Кто это был? Крэддок?
— Да.
— Зачем он приходил? Из-за Эллы?
— Из-за Эллы… и Джузеппе.
Марина нахмурилась:
— Джузеппе? Узнали, кто его застрелил?
— Пока нет.
— Все это похоже на кошмар… Мы можем наконец уехать отсюда?
— Он сказал, что мы еще нужны здесь.
— Зачем? Мы должны отсюда уехать. Разве ты не дал ему понять, что я не могу ждать, пока меня прикончат? Это невыносимо!
— Принимаются все меры предосторожности.
— Они говорили это и прежде. Разве это помешало убить Эллу? Или Джузеппе? Неужели ты не понимаешь, что в конце концов они доберутся и до меня?! Что-то было в моем кофе на студии… Я уверена, что-то в нем было… Зачем только ты его вылил! Если бы мы его сохранили, мы могли бы послать его на анализ или как это там называется. Мы знали бы тогда точно…
— Тебя это успокоило бы.
Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами:
— Не понимаю, о чем ты говоришь. Если бы полиция получила доказательство, что кто-то пытается меня отравить, нам позволили бы уехать отсюда, нам позволили бы уехать!
— Совсем не обязательно.
— Но я не могу так больше жить!.. Не могу… Не могу… Ты должен помочь мне, Джейсон. Ты должен сделать что-нибудь. Я боюсь, ужасно боюсь… Здесь есть враг, и я не знаю, кто он… Это может быть кто угодно… кто угодно. На студии или здесь, в доме. Кто-то ненавидит меня, жаждет моей смерти… Но почему?.. За что? И главное, кто это? Кто это? Я думала… я была почти уверена… что это Элла. Но теперь…
— Ты думала, что Элла? — спросил с удивлением Джейсон.
— Но почему?
— Потому что она ненавидела меня! О да, она меня ненавидела. Почему мужчины никогда этого не замечают? Она была безумно влюблена в тебя. Но я уверена, ты об этом даже не подозревал. Элла, однако, мертва, и, следовательно, это не она. О, Джинкс, Джинкс… помоги мне… увези меня отсюда!.. Я хочу быть в безопасности… в безопасности…
— Она вскочила и зашагала по комнате, ломая руки.
В Джейсоне внезапно взыграл режиссер. Он восхищенно следил за этими страстными движениями, полными душевной муки. «Это следует использовать, — подумал он.
— В «Гедде Габлер», например». Затем он вздрогнул, вспомнив, что смотрит на свою жену. Он подошел к Марине и обнял ее за плечи:
— Все будет в порядке, Марина, все будет в порядке. Я с тобой.
— Мы должны немедленно уехать из этого ужасного дома. Я ненавижу его, ненавижу!
— Послушай, мы не можем этого сделать.
— Почему же нет, Джинкс? Почему — нет?
— Потому, что за всякой смертью следует дознание… и следует еще учесть следующее: изменит ли что-нибудь к лучшему наш отъезд?
— Ну, конечно же. Мы уедем от того человека, кто меня так ненавидит.
— Если существует такой человек, то ему ничего не стоит последовать за тобой.
— Ты хочешь сказать… хочешь сказать… что я никогда от этого не избавлюсь? Что я никогда больше не буду в безопасности?
— Дорогая моя, все будет в порядке. Я все время с тобой. Пока я с тобой, ты — в безопасности.
Она схватила его за руку.
— Ты сделаешь это, Джинкс? Ты будешь следить, чтобы со мной ничего не произошло.
Он молча поднял ее на руки и уложил на кровать.
— О, какая я трусиха, — прошептала она, — трусиха.. Если б я только знала, кто это… и почему… Дай мне мои пилюли, дорогой… коричневые, нет — желтые… Мне нужно успокоиться.
— Ради бога, не принимай много таблеток, Марина.
— Не беспокойся… не беспокойся… Теперь они иногда даже не оказывают на меня своего действия…
— Она посмотрела на него и улыбнулась своей нежной очаровательной улыбкой.
— Ты будешь заботиться обо мне, Джинкс? Поклянись, что ты будешь заботиться обо мне!
— Всегда, — сказал Джейсон. Радд, — до самого конца.
Ее глаза расширились.
— Ах, Джейсон, ты так… так странно выглядел, когда говорил это!
— Я? Как я выглядел?
— Не могу объяснить. Как… как клоун, который смеется над чем-то трагически печальным, чего никто другой не видит…
Глава двадцать первая
На следующий день к мисс Марпл зашел инспектор Крэддок — уставший и разочарованный.
— Присаживайтесь и устраивайтесь поудобнее, — сказала ему мисс Марпл.
— Видно, вы очень напряженно работали в последнее время.
— Не люблю поражений, — признался Крэддок.
— Два убийства за одни только сутки! Да, похоже, я ничего не понимаю в своем деле. Угостите меня чаем, мисс Марпл. Дайте мне хлеба с маслом и успокойте меня своими воспоминаниями о прежней жизни в Сент-Мери-Мид.
Мисс Марпл сочувственно прищелкнула языком:
— Не надо так говорить, дорогой мой мальчик, и потом, на мой взгляд, чай с хлебом — это не совсем то, что вам нужно. Мужчинам в вашем состоянии требуется нечто более крепкое.
— Мисс Марпл произнесла слово «мужчинам» так, как некоторые обычно описывают иноземных пришельцев.
— Я посоветовала бы вам выпить виски с содовой.
— В самом деле, тетя Джейн? Ну что ж, я не против.
— Я сама вам налью, — заявила мисс Марпл, вставая.
— О нет, пожалуйста, не беспокойтесь. Предоставьте это мне или мисс… как ее зовут?
— Но ведь нам не хочется, чтобы мисс Найт суетилась здесь? — заметила мисс Марпл.
— Она принесет мне чай не раньше, чем через 20 минут, так что у нас есть время спокойно поговорить. Вы правильно сделали, войдя в дом через дверь в гостиной, а не через парадный вход. Мы какое-то время сможем поговорить, слава богу, без помех. Она прошла к буфету, открыла его, достала бутылку, сифон с содовой и стакан.
— Ваш дом полон сюрпризов, — восхитился Дэрмот Крэддок.
— Я понятия не имел, что хранится у вас в буфете. А вы случайно не тайная алкоголичка, тетя Джейн?
— Ну, ну, — погрозила ему пальцем мисс Марпл.
— Я никогда не была поборницей абсолютной трезвости. При потрясении или несчастных случаях крепкие напитки в небольших дозах иногда просто незаменимы. Или еще в случае внезапного прибытия знакомых джентльменов. Прошу вас, — мисс Марпл вручила ему наполненный стакан с видом спокойного торжества.
— И не нужно так шутить. Сидите спокойно и отдыхайте.
— Удивительные жены, должно быть, были во времена вашей молодости, — пробормотал Дэрмот Крэддок.
— Я уверена, дорогой мой юноша, что в те годы было очень мало молодых женщин, которые могли бы вам понравиться. Они весьма отставали от мужчин по части интеллекта, и почти никто из них не имел университетского диплома.