Одной из самых знаменитых картин с участием Марины Грегг была «Мария — королева Шотландская», и сейчас, когда миссис Бантри смотрела на нее, в ней было что-то от ее героини. Затем миссис Бантри перевела взгляд на ее мужа. Он неотрывно следил за Мариной, и на его лице отражались все его чувства. «О боже! — подумала миссис Бантри.
— Этот человек просто обожает ее!»
Она не могла понять, почему это ее так удивило. Возможно, потому, что кинозвезды, их личная жизнь и увлечения описывались в прессе так, что было просто невозможно поверить в существование настоящей любви в их среде. Повинуясь какому-то внезапному импульсу, миссис Бантри сказала:
— Надеюсь, вам здесь понравится. Вы надолго сюда?
Марина повернула голову, широко раскрыла глаза.
— Я хочу остаться здесь навсегда, — произнесла она.
— Это, конечно, не означает, что я буду жить здесь безвыездно. Конечно же, нет. Возможно, в будущем году будет сниматься в Северной Африке новый фильм, хотя еще ничего не решено. Да, временами я буду уезжать отсюда, и, возможно, это будет не раз, но все равно здесь будет мой дом. Я всегда буду сюда возвращаться.
— Она вздохнула.
— Это так чудесно — обрести наконец свой дом.
— Понимаю, — сказала миссис Бантри, но про себя подумала: «Так я и поверила! Ты — не из тех, кто способен раз и навсегда утихомириться».
Она снова украдкой взглянула на Джейсона Радда. Тот улыбался, нежно и любяще, но в то же время печально. «Он тоже так считает», — подумала миссис Бантри.
Открылась дверь, и вошла молодая женщина.
— На проводе Барретт, Джейсон, — сказала она.
— Пусть позвонит попозже.
— Но он говорит, что это крайне срочно. Радд со вздохом поднялся.
— Разрешите, миссис Бантри, — произнес он, — представить вам Эллу Зилински, моего секретаря, — и он вышел.
— Возьмите чашечку чая, Элла, — предложила Марина, когда Элла Зилински села, ответив дежурной улыбкой на приветствие миссис Бантри.
— Благодарю вас, я возьму только сандвич, — сказала Элла.
— Я не люблю китайский чай.
На вид Зилински было лет тридцать пять. В своем хорошо скроенном костюме, включавшем гофрированную блузку, она излучала самоуверенность. У нее были коротко подстриженные черные волосы и широкий открытый лоб.
— Говорят, вы раньше жили здесь, — обратилась она к миссис Бантри.
— О, это было много лет тому назад. Я продала этот дом после смерти мужа, и с тех пор он несколько раз менял своих владельцев.
— Миссис Бантри говорит, что она совсем не против наших переделок в доме, — сказала Марина.
— Я была бы ужасно разочарована, если бы не обнаружила их, — заметила миссис Бантри.
— Я крайне заинтригована, ведь в деревне ходят самые невероятные слухи.
— Кто бы мог подумать, что здесь так сложно найти знающего водопроводчика, — произнесла Элла, деловито жуя сандвич.
— Конечно, — продолжала она, — это не мое дело, но…
— Это ваше дело, — возразила Марина, — и вы это прекрасно знаете, Элла. Вы же занимались всем — и подбором прислуги, и водопроводчиком, и спорами со строителями.
— Здесь, кажется, вообще не слышали о витражах.
— Элла посмотрела в окно.
— Должна признаться, отсюда открывается довольно милый вид.
— Прелестная, старомодная английская провинция, — согласилась Марина.
— У этого дома есть своя атмосфера.
— Если б не деревья, — пробормотала Элла, — здесь мало что напоминало бы о провинции. Этот новый жилмассив растет не по дням, а по часам.
— В мое время его еще не было, — вставила миссис Бантри.
— Вы хотите сказать, что тогда здесь не было ничего, кроме самой деревни.
Миссис Бантри кивнула.
— Вам, должно быть, было очень сложно делать покупки?
— Напротив, — возразила миссис Бантри, — мне кажется, это было ужасно просто.
— Я еще могу понять желание иметь в саду цветы, — продолжала Элла, — но все местное население выращивает еще и овощи. Не проще ли их покупать, ведь есть же здесь супермаркет?
— Все, по-видимому, идет к этому, — вздохнула миссис Бантри.
— Правда, овощи, которые продаются в супермаркете, несколько иные на вкус.
— Не разрушайте атмосферу, Элла, — прошептала Марина.
Дверь приоткрылась, и заглянул Джейсон.
— Дорогая, — обратился он к Марине, — не хочется тебя беспокоить, но ему просто необходимо знать твое личное мнение.
Марина вздохнула и встала. Она вяло направилась к двери.
— Всегда что-нибудь, — пробормотала она.
— Прошу прощения, миссис Бантри. Думаю, я освобожусь через несколько минут.
— Атмосфера… — заметила Элла Зилински, когда дверь за Мариной закрылась.
— А вы тоже считаете, что в доме есть своя особая атмосфера?
— Откровенно говоря, я никогда об этом не задумывалась, — ответила миссис Бантри.
— Для меня он был обычным домом, со своими удобствами и неудобствами.
— Я сейчас вот о чем подумала, — сказала вдруг Элла, бросив быстрый взгляд на миссис Бантри.
— Раз уж мы заговорили об атмосфере, скажите, когда здесь произошло убийство?
— Здесь никогда не было убийства, — возразила миссис Бантри.
— Полноте, миссис Бантри. Я уже слышала массу историй. Например, о трупе на коврике у камина, как раз там, не правда ли? — и Элла кивнула в сторону камина.
— Да, — согласилась миссис Бантри.
— Именно там.
— Значит, убийство все-таки было?
Миссис Бантри покачала головой:
— Преступление произошло не здесь, но убитую девушку принесли сюда и спрятали в этой комнате. Покойная не имела к нам никакого отношения.
Мисс Зилински была явно заинтригована:
— Наверное, было сложно заставить полицию поверить в это?
— Вы совершенно правы, — согласилась миссис Бантри.
— А когда вы обнаружили тело?
— Утром, когда горничная разносила чай… — сказала миссис Бантри.
— У нас тогда, знаете ли, еще были горничные.
— Знаю, — подтвердила мисс Зилински.
— Они носили ситцевые платья, которые ужасно шуршали.
— Что касается ситцевых платьев, не помню, — в сомнении произнесла миссис Бантри.
— Возможно, и носили. Так или иначе, она ворвалась ко мне в спальню и закричала, что в библиотеке лежит труп. Сначала я сказала: «Чепуха!», но затем разбудила мужа, и мы спустились вниз.
— И нашли его там, — закончила за нее мисс Зилински.
— Да, чего только на свете не бывает.
— Она осторожно покосилась на дверь.
— Я попрошу вас не рассказывать об этом мисс Грегг, — добавила она.
— Ей не следует знать о таких вещах
— Конечно. Я не скажу ей ни слова, — пообещала миссис Бантри.
— Я обычно об этом даже не упоминаю. Это все было так давно. Но, может быть, она — я имею в виду Марину Грегг — уже сама об этом слышала?
— Не думаю, — заметила Элла Зилински.
— Она сейчас почти не связана с внешним миром. Кинозвезды вообще, знаете ли, ведут довольно замкнутую жизнь. Они нуждаются в постоянной заботе, ведь каждое соприкосновение с реальностью наносит им болезненные раны, а уж Марине особенно. Вы, наверное, слышали, что она была серьезно больна в последние два года? Только недавно она несколько пришла в себя.
— Ей, кажется, понравился этот дом, — заметила миссис Бантри.
— Она выглядит вполне счастливой.
— Это счастье у нее, как мне кажется, продлится года два, — сказала Элла.
— Не больше?
— Нет. Вряд ли, да и Марина из тех людей, которым всегда кажется, что они нашли мечту всей своей жизни. Жизнь, однако, не так проста, вы согласны со мной?
— Да, — убежденно произнесла миссис Бантри.
— Вы правы, не так проста.
— Для него же ужасно много значит, будет она здесь счастлива или нет, — заметила Элла Зилински. Затем она проглотила еще парочку сандвичей с видом человека, спешно набивающего свой желудок, дабы не опоздать на поезд.
— А он, знаете ли, гений, — продолжала она.