— Да, держись же ты, паразит… — раздалось под ногами возмущенное рявканье кота, остановившегося лишь на мгновение перевести дух.
Антон автоматически вцепился в шевелящуюся завесу и почувствовал толчок снизу. Сосредоточенный котофей башкой с плотно прижатыми ушами подпихивал его под ягодицы.
— Если это преисподняя, — попасть в рай парень и не надеялся, — то отчего мы лезем не вниз, — пронеслось в голове, — или из ада можно выбраться? — и он с удвоенной силой заработал руками, лихорадочно карабкаясь вверх. Вылезем, тогда и разберемся, где мы…
— Есть, добрался, — Тимофей подхватил Антона под руки и потянул, помогая тому выбраться по выскальзывающему влажному краю.
— Тимка, как же я тебе рад, — парень обнял мальчишку, легонько похлопывая его по спине. — Думал, что мы уже никогда не встретимся. У вас, наверное, и понятия такого нет — загробная жизнь, а она, видишь ты, существует…
Мальчишка смущенно хихикнул.
— Долго же вы копались, — ворчливо выговаривала Людмила кому-то невидимому, потому что и кот, и пацан стояли рядом с Антоном.
Недовольный голос сестры вызвал у парня недоумение.
— О, и ты с нами? Разве ты тоже умерла?
— Нет, и не собираюсь… Кончай дурака валять, ты пока ещё на земле.
— А почему так темно? — удивился парень.
— Ночь ещё потому что… Или у тебя шарики за ролики заехал? — встревожено ответила Людмила.
— Так это?.. — до Антона начал доходить комизм ситуации. Он вспомнил, как предательски хрустнул его затылок о камни в самый неподходящий момент. Потянулся и нащупал сзади громаднейшую шишку, отдающую болью при каждом повороте головы. — Так мы все живы и выбрались? Но как? Я же явственно видел, что Птах убил вас всех… — он обескуражено осмотрелся по сторонам. Луна мелькнула в прорехах облаков, высветив ухмыляющиеся физиономии друзей. Невредимых…
— Если на клетке со львом написано «мышь», не верь глазам своим, — философски заметил кот, а Тимофей ехидно добавил:
— Если в стенах видишь руки, не пугайся — это глюки.
— Остряки, — обиделся парень и замолчал, переваривая мысль о чудесном спасении. Не верить он не мог — вокруг шумел настоящий лес. Уж в чем, в чем, а в подлинности его Антон ни капельки не сомневался. Бодрящий воздух, напоенный ароматами хвои, травяной зелени, неповторимым грибным духом и легким запахом догоревшего костра, разительно отличался от потустороннего мира, каким тот виделся парню.
— Так… Тимофей отдохнул, а вы как? Идти сможете? — Людмила подошла к друзьям, критически оглядела их. — Вроде ничего… Тогда рассвета ждать не будем, ходу отсюда.
— А прибраться? — услышал Антон голос Птаха. Парня затрясло от ненависти, но он промолчал. Людмила спокойна, значит, и он пока присмотрится, что к чему. Пока не разберется, кто есть кто…
— Зачем? — чародейка развернулась к бесенку.
— Если шурушица выберется наружу, от этого леса мало что останется…
— Я остановила её рост…
— Ошибаешься, — оборвал ведьму Птах, — там внизу, у неё столько пищи, что тебе никакой силы не хватит даже на то, чтобы её просто задержать.
— Точно, — подтвердил Баюн, — она прет, как на дрожжах.
— Что же делать? — растерялась Людмила. Такого исхода она не ожидала — безобидная на вид трава оказалась коварной.
— Отходите подальше и ждите меня, — немного подумав, сказал Птах.
— Зачем?
— Закрывать буду дыру… — и предусмотрительно отмел вопрос чародейки. — Помощь мне не нужна, так же, как и свидетели.
Гуськом, то и дело запинаясь о корни деревьев, все отошли в лес, пока поляна не скрылась за деревьями. Людмила, сложив ладони рупором, крикнула — Птах не отозвался:
— Хватит… Привал… — ведьма опустилась на покрытую слоем опавшей хвои землю. — Здесь обождем… РазбУдите, если что… — она закрыла глаза, предоставив друзьям заниматься чем душа пожелает.
ГЛАВА 38
Птах проводил взглядом скрывшихся за стеной деревьев людей и кота. Знали бы они, как обстоят дела на самом деле, не брели бы так неторопливо, поминутно оглядываясь, а неслись отсюда со всех ног, спотыкаясь и падая. А им так хочется узнать, что он тут будет делать в одиночестве… Извечное неистребимое любопытство…
Шурушица, основательно облепившая край ямы, уже слегка пожухла, но из глубины доносился негромкий шорох. Растет, растет, родимая, и останавливаться не собирается. Бесенок застыл около красноватого травяного бордюра. Пожалуй, лучше дождаться восхода солнца, чтобы все наверняка получилось. Мысли сами собой перескочили на другое, волновавшее последнее время Птаха больше всего.