– Найдите того, кто стрелял, – шепотом сказал он, – найдите.
Все очумело глядели на него, не двигаясь. Тогда он закричал:
– Быстрее! – И все сразу забегали.
Девушка-секретарь бросилась к телефону. Открывший окно охранник и второй, из сопровождавших Хозяина, бросились к дверям. Хозяин подошел к раненому телохранителю, около которого уже стояла женщина, встречавшая Павла внизу.
– Ему плохо, – негромко сказала она, – кажется, он умирает.
Несчастный хрипел, на его губах появились кровавые пузыри. Павел подошел ближе.
– Врача, скорее врача, – умоляла девушка-секретарь, чуть не плача.
В приемную ворвалось сразу несколько человек, один из которых – массивный мужчина лет шестидесяти – сразу бросился к Хозяину.
– Что здесь случилось?
– В меня стреляли, Константин Гаврилович, – все еще криво усмехаясь, сказал Хозяин, – вон из того здания. Снайпер стрелял в меня, а ваша сраная система безопасности меня не спасла.
Константин Гаврилович был, очевидно, начальником службы безопасности. Он подошел к стене, куда попала пуля, посмотрел на разбитое зеркало. И спросил то, что должен был спросить в первую очередь:
– А кто открыл окно?
Все посмотрели на секретаря. Она все еще держала в руках трубку телефонного аппарата. Заметив устремленные на нее взгляды и услышав вопрос, она затряслась всем телом.
– Кто открыл окно? – повторил Константин Гаврилович, и Хозяин, перепачканный кровью своего телохранителя, выпрямился, яростно глядя на нее. Девушка побледнела. Она пыталась что-то сказать, но не могла вымолвить ни слова.
– Ты? – прошипел Хозяин. – Ты открыла окно?
Капустин вдруг понял, что таким голосом приговаривают людей к смерти. Девушка, очевидно, это тоже поняла. Она открывала рот, пытаясь оправдаться, но ничего не могла сказать. Чем-то она была похожа на рыбу, выброшенную из воды, на красивую рыбу.
Все смотрели на нее. Павел уже хотел вмешаться, когда услышал за своей спиной голос.
– Это не она, – сказала молодая женщина, закрывшая окно. – Окно открыл ваш Михаил.
– Михаил? – повернулся к ней начальник службы безопасности. – А где он сейчас? Почему его здесь нет?
– Он побежал ловить убийцу, – женщина взглянула в окно. – Они вдвоем выбежали сразу после выстрелов.
Начальник службы безопасности взглянул на Хозяина. Очевидно, в его глазах отразилось нечто, если тот снова затрясся.
– Найти его, найти! – закричал, теряя остатки разума и терпения, Хозяин.
Константин Гаврилович кивнул своим людям, трое выбежали из приемной, столкнувшись в дверях с врачами. Хозяин недовольно посмотрел на суету вокруг раненого и кивнул начальнику службы безопасности.
– Найдите Михаила, – приказал он еще раз.
– А вы кто такой? – вдруг спросил Константин Гаврилович у Капустина.
– Как раз тот, кто спас меня. Сделал то, что должны были сделать ваши люди, – презрительно заметил Хозяин и, кивнув Капустину, предложил: – Пойдем ко мне в кабинет.
Перед тем как войти в кабинет, он шагнул к молодой женщине и дотронулся до ее щеки.
– Спасибо, Женя, кажется, я тебе тоже обязан.
Она улыбнулась. Он убрал руку, и у нее на щеке осталась полоска крови. Это была кровь раненого телохранителя. Женщина не испугалась. Она просто вытерла кровь.
Павел вошел в большой кабинет следом за Хозяином. Он уже не поражался размерам кабинета и его внутреннему убранству. Хозяин, не останавливаясь, прошел метров сорок, пока не подошел к стенному шкафу на другом конце кабинета. В шкафу была скрыта дверь в его личные апартаменты. Он открыл ее.
– Заходи, – пригласил он журналиста.
Тот пошел по кабинету, утопая в тяжелых коврах. Хозяин, очевидно, любил восточную роскошь. Личные апартаменты представляли собой шикарную квартиру со спальней, столовой и кухней. Здесь могла бы жить небольшая семья. Они сели в удобные мягкие кресла, и Хозяин достал бутылку коньяку. Разлил янтарную жидкость по рюмкам. Рука его все еще немного дрожала, хотя он и пытался держать себя под контролем.
– Давай выпьем, Паша, – предложил он, – ты сегодня спас мне жизнь. Значит, я твой крестник.
Он залпом осушил свою рюмку. Павел, попробовав коньяк, смачно пощелкал языком. Коньяк был превосходный.
– В армии служил? – спросил Хозяин.
– Да, Александр Юрьевич, – ответил Капустин, впервые называя Хозяина по имени-отчеству.
– Для тебя просто Александр, – отмахнулся тот, – мы теперь как братья. А где служил?
– В Афганистане.
– «Афганец», значит?
– Вообще-то нет, – улыбнулся Капустин. – У нас считается, что всякий, кто побывал в Афганистане, настоящий Рембо, а это все выдумки. Я в тыловой части служил, сначала даже кашеваром был. Ничего героического не делал. Это потом журналисты про меня придумали, что я там героически сражался.
– Я про тебя читал, – вспомнил Александр, – ты что, действительно вообще не воевал?
– Несколько раз под обстрелом был, – признался Капустин, – но вообще я у десантников по кухне был большим специалистом, чем по дракам. А навыки укрываться от обстрелов еще с тех пор сохранились. В Чечне, где я оператором работал, было гораздо опаснее.
– Это понятно, – снова разлил коньяк Александр Юрьевич, – а ты знаешь, зачем я тебя позвал сегодня?
Увидев отрицательный жест собеседника, он усмехнулся.
– Вздрючить тебя хотел, трепку тебе устроить, чтобы ты не задевал солидных людей. У тебя ведь скоро передача идет про одного банкира-кавказца. И говорят, ты там такие паскудные вопросы назадавал, что этому банкиру впору из Москвы уезжать.
– Есть такое, – улыбнулся Капустин. Вторая рюмка была еще вкуснее первой.
– И действительно сильно его задел? – поинтересовался Александр.
– Сильно, – улыбнулся еще раз Капустин, – он там несколько раз подставился. Он ведь еще и с акцентом говорит, поэтому эффект будет сильный. Вы сами увидите, передача получится интересной.
– Значит, передачи не будет, – спокойно сообщил Александр. Он поднялся, подошел к телефону, поднял трубку: – Зина, скажи, чтобы мне привезли новый костюм. И рубашку, и галстук. Пошли мой автомобиль.
Он положил трубку и вернулся к молчаливо сидевшему Капустину, все еще переваривающему сказанное.
– Почему не будет? – все-таки рискнул спросить он.
– Не будет, и все, – криво улыбнулся Александр Юрьевич. Он все еще нервничал, понимая, чем мог окончиться для него сегодняшний день. Но теперь внешне это никак не проявлялось. – Просто я не хочу. Этого вполне достаточно, чтобы вашей передачи не было.
– Вы из-за этого меня вызывали? – нахмурился Капустин.
– Вообще-то да. Сколько ты получаешь за хорошую передачу? Пять тысяч? Десять? Я тебе хотел предложить сто. Тебе не помешают лишние сто тысяч долларов? Или помешают?
– Не помешают, – снова улыбнулся Капустин.
– На этом я собирался закончить с тобой нашу беседу. Но ты умудрился еще и вовремя меня толкнуть, чтобы этот сукин сын в меня не попал.
Капустина поражало спокойствие, с которым он говорил теперь о неудавшемся покушении. Очевидно, Александр держал себя чудовищным усилием воли. Он был сильным человеком и предпочитал выглядеть таким во всех обстоятельствах. И хотя руки его все еще немного дрожали, он был в состоянии вести разговор и даже анализировать случившееся.
– Поэтому, – продолжал Александр, – у меня к тебе есть деловое предложение. Ты мой канал на телевидении знаешь? Мы его сейчас расширяем, будем конкурировать с другими. Постараемся вырваться в лидеры, поэтому я твою передачу собираюсь купить.
– Как это купить? – не понял Капустин.
– Переманить к себе, – пояснил Хозяин, – чтобы ты работал на нашем канале. Со всеми своими ребятами. А заодно хочу, чтобы ты с этого момента был и нашим продюсером. Зарплата французского президента тебя устроит? Или ты хочешь зарплату американского президента?
– А сколько они получают? – деловито спросил Капустин.
– Молодец, – засмеялся Александр Юрьевич. – Французский – семь тысяч долларов в месяц, а американский в два раза больше.