Поднявшись на ноги, человек сбросил неказистую куртку и облачился в бархатную хламиду, надел маску и головной убор. Теперь вид у него был странный — фантастический, пугающий и одновременно величественный.
Он поставил зеркала на противоположные концы черного алтаря, между пылающими канделябрами. Туда же он положил книгу и поставил шкатулку.
Закончив эти приготовления, он открыл шкатулку, достал из нее хрустальный бокал, небольшой серебряный кинжал и флакон рубинового стекла. Отвинтил колпачок флакона и накапал в бокал несколько капель темно-красной жидкости. Затем закатал левый рукав хламиды, порезал запястье серебряным кинжалом. Из раны тонкой струйкой потекла кровь. Он подставил бокал и подождал, пока тот не наполнится на две трети. Затем добавил еще несколько капель из флакона.
Жидкость в бокале начала дымиться. Человек поднял бокал и сделал глоток. Затем снова поставил на алтарь, открыл книгу и начал читать глухим негромким голосом:
— Услышь меня, Аббадон, властитель бездонной, непроглядной тьмы, из которой мы пришли и в которую вернемся в конце времен! Услышь меня!
Словно ветерок пробежал по темному помещению, качнув языки пламени многочисленных свечей.
— Услышь меня, Абигор, черный всадник на черном неутомимом коне из конюшен ада! Всадник, который скачет в ночи, чтобы ни одна живая душа не избежала расплаты! Услышь меня!
И снова порыв ветра пробежал по помещению. Зеркала, стоящие на алтаре, помутнели, словно кто-то невидимый дохнул на них жарким и влажным дыханием.
Человек продолжал читать — и голос его с каждым словом становился все громче и громче, он наполнял подвал, гулко отдаваясь от холодных каменных стен.
— Услышь меня, Азазель, коварный и злокозненный демон преисподней, владыка мрачных, безводных пустынь и безлюдных, бесконечных просторов, повелитель смертельной, предвечной пустоты! Услышь меня!
И снова по комнате пробежал порыв ветра — на этот раз такой сильный, что закачались тяжелые бархатные драпировки на стенах, а свечи едва не погасли.
— Услышь меня, Адромелех, советник владыки тьмы, тот, кто ночами нашептывает в уши людей мысли о кровавых злодеяниях и убийствах! Услышь меня!
Каменный пол комнаты мелко задрожал, как будто под ним зашевелилось какое-то огромное создание, пытающееся вырваться на свободу.
— Услышь меня, Ахерон, злобное чудовище с пылающими, несущими смерть глазами! Чудовище, таящееся во тьме ночи и в пламени костров, пожирающих человеческую плоть!
Пол подвала снова задрожал — на этот раз медленно и ритмично, как от шагов исполина.
— Услышь меня, Бафомет, многоглазый демон, повелитель еретиков и лжецов! Услышь меня и ты, Валофор, покровитель разбойников и душегубов!
По подвалу в очередной раз пронесся порыв ветра, а в запотевших зеркалах проступила какая-то бурлящая тьма, словно в них отразилась бездна преисподней.
Человек читал все громче и громче, все быстрее и быстрее, будто ему не терпелось закончить страшный ритуал.
— Услышь меня, Зекар, лунными ночами доводящий женщин до исступления, до безумия, толкающий их на кровавые, чудовищные преступления! Услышь меня! Услышь меня, Дагон, ненасытный демон, пьющий теплую человеческую кровь и пожирающий живую плоть! Услышь меня!
Новый порыв ветра едва не погасил все свечи. Клубящаяся тьма заполнила зеркала и, казалось, вот-вот выплеснется из них, захлестнет все помещение.
— Услышь меня, Асмодей, владыка похоти, лишающий людей рассудка, застилающий их глаза багровым туманом! Услышь меня, Вельзевул, повелитель кусающих мух и жалящих скорпионов, властитель змей и сколопендр! Услышь меня!
Новый порыв ветра, новое содрогание пола и стен, но человек, казалось, ждал чего-то другого — большего.
— Услышь меня, Велиар, повелитель лжи, делающий белое черным и черное белым, делающий злое благим и благое злым, отводящий взоры и смущающий разум, услышь меня!
Он поднял бокал с рубиновой жидкостью и выплеснул его на накрытый тканью предмет, который лежал на алтаре.
— Услышьте меня все вы, демоны ада, демоны преисподней, слуги князя тьмы!
Должно быть, он ждал какого-то ответа, какого-то знака — но ничего не последовало, только новый порыв сквозняка пробежал по подвалу, колыхнув тяжелые драпировки на стенах, поколебав пламя свечей в серебряных канделябрах.
Человек в маске сорвал покров с лежащего на алтаре предмета… Нет, это оказался не бездушный предмет, а молодая женщина, еще живая. Грудь ее едва приподнималась, ноздри чуть заметно шевелились, но глаза были закрыты, она была без сознания.