========== Часть 1 ==========
Чёрные сапоги с измазанными носами поскрипывали и хлюпали, вода грязевыми ручьями текла по дорогам, собиралась в выемках озерами-зеркалами в миниатюре. На небе и в лужах двигались облака. В некоторых местах — под деревьями, у заборов и стен домов, расписанных нецензурными словами — снег ещё валялся ярким пятном. Райда быстро шагала по узкой улочке прямиком к автобусной остановке, глядя под ноги, вне себя от… чего?
В очередной раз они с Доминикой поссорились. Погрызлись, можно сказать, и не ошибиться ни на йоту. За последние полтора года Райда поменяла отношение ко многим обыденным вещам, и девочке стало труднее находить общий язык не то что со сверстницами, а даже с самой-самой близкой подругой. Райда взрослела бок о бок с Доминикой, но сейчас не могла узнать в ней ту, которая стала первой дорогой ей приятельницей. Дело не во внешности, отнюдь нет. Это второстепенно.
Раньше, кажись, Доминика не была такой взрывоопасной. Если не принимала Райдино мнение, то не обзывалась матерно и не лезла в мордобой, лишь недовольно поджимала губы. Могла наречь дурой, не более.
Райда всего-то сделала замечание, что обзывать девушек с кучей макияжа «малолетними блядями» нельзя. Это даже не мнение было, а факт.
Ладно. Хрен с нею. Райда сжала зубы до скрипа, кулаки до режущей вспышки боли в последний раз и отпустила горячие чувства на выдохе. Все образуется, главное сейчас — терпение. У Доминики такой возраст. Она образумится, пусть в эту сказку Райда уже не верила. В обещаниях в ЗАГСе правды больше.
Сама не заметив как, Райда оказалась в качающемся из стороны в сторону автобусе. В этот день его ждать не пришлось. Большинство мест пустовали, и Райда заняла сиденье недалеко от дверей. Её любимое. За плечо тронула кондукторша с просьбой оплатить проезд.
Райда закинула себе на колени портфель, залезла в нижний карман, минуя пальцами разноцветные кружки значков, пошарилась и… с нарастающим едким холодом в грудной клетке не обнаружила ни одной десятки или пятёрки. Была мелочь, но её не хватало. Райда раскрыла ладонь с двумя рублями и потупила голову. Они отсветили солнечным зайчиком на сиденье с другой стороны.
Волосы завесили лицо шторкой.
— У меня не хватает, — сглотнув слюну, оповестила кондукторшу Райда.
Вытянутая рука подрагивала. Ощущалась она как в мёде.
— На следующей остановке выходи.
— Стойте, — прозвучало сзади. Райда встрепенулась. Она узнала этот голос. Выразительный, жаркий, и при этом всем слегка подсевший. — Вот, за девочку.
Послышался звон монеток. Девять рублей легли в шершавую ладонь кондукторши. Райда обернулась и узрела улыбающуюся Лику.
— И что бы ты без меня и не моего кошелька делала… — она сделала сладкий акцент на словосочетании «не моего».
Лика Атаманенко. Девушка двадцати пяти лет, по внешности совсем точь-в-точь симпатичный парень. Уличная хулиганка и бывшая лидерша местной мужской компашки. Несколько недель назад Лика решила открыться собригадникам и приятелям, что она, на самом деле, не «он» и не «Лёха». Что документы на мужское имя поддельные. Но её не приняли — избили всемером до полусмерти и попытались «опустить». Попытались.
Она уселась на место рядом с Райдой. Задела локтем. Райда потеснилась в сторону, и Лика язвительно приметила, что она и на одно сиденье помещается, задница-то некрупная. От Лики исходило тепло, но она так и не решилась прижаться к ней боком. Потому что Лика наградила бы её каким-то мефистофельским словечком — Райда была уверена, да и неприлично, странно… Райде пятнадцать будет только летом, и она вся красная из-за того, что Лике пришлось отдать за неё свои деньги, пусть и небольшое количество. Подумает ещё… что Райда в неё втрескалась. Щеки просто так ни с того ни с сего редко вспыхивают.
За окном с мутными разводами мелькали ёлки. Их лохматые верхушки царапали светлое серое небо. Райде быстро надоело смотреть в окно — чего она там не видела за годы поездок по сему маршруту? И Райда зацепилась взглядом за Лику. Кроссовки, испорченные весенними дорогами российской провинции; прямиком с мужского отдела потертые широкие джинсы; олимпийка, из-под которой торчала красная вельветовая рубашка. Короткие волосы, даже очень. Лицо Лики было повернуто в профиль и вверх.
Автобус тряхнуло, и Райда вписалась в плечо Лики, едва удержав на коленях школьную сумку. Нос сразу же заныл тягучим дискомфортом, а на щеки вернулся румянец.
— Извини.
Лика дернула плечами, мол, да мне по фигу, и спустя несколько брошенных взглядов на Райду поинтересовалась, отчего у неё глаза красные, накрасилась или что?
Верхние и нижние веки Райды слегка воспалились от слез, как и нос.
— Да так… Поругались с подругой.
— С Доминикой? — вспомнила Лика. Однажды на улице она застала данную персону, идущей рядом с уже знакомой ей Райдой.
Пускай Лика была сама далеко не сахарной, Доминика ей не понравилась. По внешности девочка интересная: в чёрных волосах красные и белые пряди, сочетание одежды любопытное. Лика даже испытала надежду на её феминисткие взгляды, погордилась за подрастающее поколение девочек (а сама-то ещё входила в категорию «молодёжь») но оказалось наоборот: не понимает слово «нет», перебивает, даже не дослушав мысль, критикует без повода, да и транслирует идеи такого патриархата, что учительницы-старушки бы на её фоне показались супер-прогрессивными. Хамка. Лика если и хамит, то на это находится причина. По крайней мере, она так считала. Собригадники смеялись, что Лика по-человечески разговаривать не умеет, только на языке мата и «как мужик-сварщик-тракторист». Да и выглядит надлежаще.
Лика фыркнула. Неудивительно, что девочки поссорились. Райда совсем другая. Доминика ей далеко не подруга.
— Доминика обозвала группу девочек, и я вступилась за них. Сделала, типа, Доминике замечание. А она меня в ответ оскорбила: сказала, что я стала какой-то слишком придирчивой ко всему.
— Как оскорбила? — спросила Лика и дополнила, — девочек и тебя?
Пальцы Райды быстро-быстро мелькали. Так всегда случалось, когда она переживала. Она цеплялась то за значки и крутила их, то за одежду.
— Их — малолетними блядями за макияж и одежду, меня — кретинкой, н-но на это пофиг.
Райда опустила голову, волосы снова закрыли её лицо. Пальцы не прекращали движение.
— Молодец, что заступилась, — Лика положила Райде на плечо руку и потрепала легонько за загривок на манер ласки собаки или кошки. Дала совет: если некомфортно общаться с подругой — не общайся. Токсичными бывают не только романтические отношения, но и подружеские. Кому, как не ей знать о токсичности. Легче было по именами перечислить тех, кто её не оскорбляет, чем наоборот.
С губ слетел страдальческий вздох. Она и сама это понимала, но как перестать общаться с той, которая для тебя так много значит? Единственной подругой. Это не так легко. Разве Лика не догадывается?
Обрежешь все нити бывалого общения, и что дальше? Они с Доминикой учились в одной параллели, ездили обычно на одном и том же автобусе. Будут встречаться взглядами. Доминика — Райда знала точно — станет задирать нос кверху, типа, выше всяких таких, как она.
С одной стороны — ну и ладно. С другой…
Но может… хотя бы попробовать разойтись? Плюнуть на эту вредную Доминику с вечными беспочвенными придирками. Райда решила вечером ещё посоветоваться с мамами.
Райда краем уха услышала объявление остановки и подумала, что на следующей надо выходить. Поблагодарила Лику. Она кивнула, только Райда этого уже не увидела.
Шипучий голос из динамиков напомнил: «Остановка Заболотская. Следующая остановка — улица Владимирская».
В спешке накинув на спину портфель, Райда вылетела из автобуса. Связки коленей потянуло. На чёрных колготках появились бежевые капли — попала грязевая жижа.
Несмотря на лёгкую одежду и надвигающиеся чёрные тучи с востока, Райда решила все-таки дойти оставшийся путь через лес. Холодный ветер пробирался под куртку, школьную жилетку и рубашку, неласково щекотал ребра. Волосы, завязанные в короткий хвост, трепались.
Райда шла и глядела по сторонам. Она давно не гуляла по этим местам, посему забыла, как же звучит лес: прекрасно. Шёпот и щебетание сверху, по сторонам треск, стрекот, поодаль дышал прокуренными лёгкими город и ревели машины.