«иногда мне нужно себя вести более маскулинно, чтобы меня не назвали пидорком, гомиком и тд. за то, что я похож на девочку, и голос тонкий, волосы крашенные. я не гомофоб, просто бесят такие высказывания».
«Сексизм существует только в сторону женщин, ты не хочешь, чтобы тебя угнетали, поэтому пытаешься влезть в мужской гендер. Не удивлюсь, если хочешь гормошки на завтрак, обед и ужин есть и отрезать себе грудь. Поведение зависит от многих факторов: воспитания, темперамента, окружения — нет одинаковых людей. И шкалы маскулинности. Невозможно полностью соответствовать стереотипам. Знаешь, почему гомик — оскорбительно? Потому что: о, ужас. Его ведь трахают! Ебут ведь только девушек. Фу, зашкварище, он как женщина. А ведь женщина это всегда фу».
«это мой выбор. плоская грудь эстетичней».
«Бля, ахаха, пиздеец. Это не трансгендерность, а гетеросексуальность».
Марина тут же сообщила, что она не гетеро, а пан.
Лика ответила:
«Бля, ахаха, пиздеец×2. Тебе типа и парни, и девушки нравятся? Так это би, Маш».
«я Максим! я не буду объяснять отличия, ты все равно не поймёшь.»
«Я тоже ничего не буду объяснять».
«вот и порешили».
«Ага-ага. А чего ты спросить-то хотела?»
«уже ничего»
«Настоятельно рекомендую немного разобраться с самооценкой, великим самоощущением, и раз тебе нравятся девушки с плоской грудью со шрамами (хотя бы только поэтому), отработать внутреннюю мизогинию, читать некоторые вещи было тошно».
Марина немного задумалась над словами Лики. Ей ведь действительно нравится меньше, когда женская грудь развитая. Может, она только по парням? Ей нравятся не все… люди. Но впрочем, быстро отмела это. Лика вышла из сети, потом появилась снова, но уже никак с ней не взаимодействовала. Марина закрыла погасший ноутбук и осталась в полной темноте.
Братья не вернулись. Опять шляются где-то. Сами зовут к себе жить, а потом времени с ней не проводят. Ну и ладно. Марина подумала, что они могут и до утра не вернуться, и заново открыла ноут, удобнее устраивая его на коленях. Что там ей советовала глянуть Доминика?
========== Часть 5 ==========
Лика работала грузчицей с восемнадцати лет. Тогда её выгнали из дома, как неудавшуюся дочку — падчерицу — и пришлось что-то срочно предпринимать. С крышей над головой проблем не возникло, но деньгами обеспечивать её никто не собиралась.
Если на улице Лику могли с горем пополам определить как девушку, то на работе она для всех, кроме собригадников — парень. Они уже на своей шкуре просекли, что Лику воспринимают как человека противоположного пола, и для её благополучия обращались к ней в мужском роде — как к Лёше.
Лика с бригадой приехали на заказ вывезти диван. Его требовалось «сломать», по шутке высокой паршивости Тимофея Метлякова, крутящегося возле Лики беспрерывно.
— Очень смешно, — без энтузиазма оценила она слова Тимофея.
Он был примерно её лет, ниже, хилее, с русыми волосами, и Лика, если бы её попросили дать Тимофею характеристику, сказала бы следующее: лезет не в свое дело, бесит одним лишь дыханием, от камня в ботинке больше пользы. Лика разбирала диван, отвлекаясь лишь на рявканье на Тимофея.
Тимофей с интересом в глазах наблюдал за тем, что делала Лика, за её длинными узловатыми пальцами, рассматривал татуировку — FIRE — и чуть повыше — три связанные между собой треугольника. Рукав на другой руке задирался, то оголяя, то скрывая колючую проволоку на запястье. Лика сняла перчатки, так как они были уже плохи и только, как Тимофей, мешались.
— Красивый парень, да? — Тимофей указал на Лику девочке, вжавшейся лопатками в подоконник. Маленькая дочка заказчика. Лика хлопнула Тимофея по предплечью рожковым ключом, но это не убило хорошее настроение.
— Ну, да. — покачала головой девочка.
Лика остановилась и сдержала смех, чтобы не смутить девочку сильнее. Просто пожала плечами. Жесткая ткань спецодежды не стесняла движения.
Тимофей ещё несколько раз пытался заговорить с девочкой, но в гостиную вошла женщина и забрала малышку.
Лика ушла с квартиры заказчика со жгучей обидой на идиота Тимофея. Диван перевезли в другую квартиру, собрали. Уже только Лика, потому что Тимофей слился, получив свою долю.
«Мудак» — заклеймила Лика Тимофея.
Тимофей, конечно, спас ей жизнь, но все равно мудак. Он первым из бригады узнал настоящее имя Лёши, и целые полгода хранил тайну. А потом, когда Ликина банда решила проучить её, попытался их отговорить, заранее вызвал ментов. И перешёл вместе с Ликой в новую бригаду.
— Лёха? — Тимофей так и застыл в проёме, не отрывая от дверной ручки ладони. Лицо его вытянулось, и кажется, он был готов сорваться с места и убежать, но не мог. Или не захотел?
Тимофей глядел на Лику, отвернувшуюся от него в попытке спрятать побледневшее лицо.
— Не нужно смотреть, как люди переодеваются, — хладнокровно заметила Лика. — Неприлично.
— Я… — начал оправдываться Тимофей. «Это же служебное помещение».
— Просто уйди. У тебя есть прекрасный шанс: свалить и не получить по морде. Пожалуйста. И не говори никому.
Лика постояла так ещё немного — прикрывая торс футболкой, — и поняв, что Тимофей идиот, каких ещё только нужно поискать, она отвернулась к стене и напялила на себя эту злосчастную тряпку, после чего снова повернулась.
Как глупо. Лика думала, что если обман и вскроется, то из-за месячных. Вернее, если она протечёт. А тут из-за её едва выделяющейся нулёвки.
Она была будто загнана в угол. По бокам хламились коробки, спиной ощущалась холодная стена, а у выхода — темной тощей фигурой Тимофей, наверное, приросший к полу.
— Иди сюда, — махнула рукой Лика.
— А ты меня бить не будешь?
Лика ухмыльнулась. Её и вправду боятся. Надо же.
— Посмотрю.
Тимофей прошёл к Лике. На складе, ака служебном помещении, пахло каким-то болотом. В углах сплошная сырость.
— Ты, получается, трансгендер? — все ещё не до конца понимая, в чем дело, спросил Тимофей. Лика фыркнула, что вот сейчас бы могла его пнуть по рёбрам.
— Биологически я женщина, и, в общем-то, довольна этим. Удивительно, правда? С моей внешностью, — улыбнулась Лика. — Просто я живу такой жизнью, которой девушке якобы жить нельзя. Пришлось выкручиваться. Иначе я просто помру от голода на какой-то лавочке в парке.
— А… зовут тебя как тогда?
— Лика.
— Лика Смирнова?
Лика покачала головой и сказала, что не хочет рассказывать прям всё.
Так Тимофей и узнал тайну Лики. Потом он ещё спрашивал про её жизнь, но Лика отнекивалась. Слишком опасно. Единственное, она ещё добавила, что ей не двадцать семь, как написано в ксерокопии, а только двадцать пять будет в декабре.
Так проходил день: с утра до вечера работа, после работы — квартира да ее ненаглядная Лиска. Как белка в колесе, мышцы к вечеру, бывает, саднят, спина болит. Лика купила в синем, как её спецодежда, ларьке у дома консерву на ужин и наконец добралась до родной квартиры на втором и самом верхнем этаже. Прихожая встретила молчанием, только холодильник на кухне гудел будто ночью. И вообще, в квартире словно прорвало трубу с холодной водой, а ведь сейчас стоял июнь.
Лика кинула кроссовки в выемку под шкафом, посмотрела мельком в зеркало и не заметила ничего красивого. Издевается, тварь. Обычная девушка. С небольшим жёлтым синяком на скуле — последствие драки, — красными припухшими веками, — последствие беспокойных ночей, — тонкими искусанными губами — последствие привычки кусать губы при стрессе. Веснушки стали ярче и крупней.
Консерва морозила руку, и Лика чуть её не бросила, когда дернулась, увидя на своём диване Лису. Лиса засмеялась: она специально сидела тихо и не стала встречать Лику на пороге, чтобы увидеть эту прекрасную эмоцию на дорогом лице: поднятые брови, большие посветлевшие глаза и раскрытый рот.
— Лиса! Я тебе дам сейчас..! Шестьдесят три рубля на банку рыбы, чего не сказала, что у меня тусуешься? Мне нечем тебя кормить.
— А меня не надо кормить, — Лиса медленно встала с дивана и подошла к Лике, огибая журнальный столик, служащим иногда обеденным. Приобняла за плечи тепло-тепло, в контраст холодному воздуху комнаты, Лика с улыбкой ответила тем же, проводя ладонью по голове.