— Ладно, — пожала плечами Лика.
Девушки вышли во двор. Дворняга выбежала хвостиком и легла на траву, несколько детей сидели на железной стойке для выбивания ковров. Пошли они к магазину у ДК, как к самому ближнему и нормальному. Набрали полуфабрикатов, хлеб, молоко и ещё некоторую мелочь. Получилось почему-то целая куча соответствующей стоимости.
— Ты иди, я доложу продукты, — стоя у кассы, Лика отправила Лису на улицу с её сумкой, куда положили пельмени и пачку прокладок.
Лиса пожала плечами и противиться не стала.
У входа курили какие-то пьяницы. Лиса заметила, каким взглядом они обвели её фигуру, и поспешила за угол, откуда они с Ликой вышли. Вспомнилось: «Лучше уж прослыть мужененавистницей, чем оказаться мёртвой». Одна несовершеннолетняя одноклассница Лисы из бедной семьи занималась проституцией. Её сутенером стал мужчина лет тридцати, который с ней встречался. Сначала она была его личной проституткой, потом — его друзей и знакомых. И медленно клиентами девочки подростковых лет становились абсолютно сторонние мужчины. Ведь юное тело лучше взрослого. Девочка подсела на наркотики, алкоголь, и повесилась в четырнадцать лет. Как только её не обливали помоями, вопреки изречению «О мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды». Говорили, что ей легче было раздвигать ноги, чем работать как все. Смеялись. Шутили. Жалели, что умерла, и больше никому не даст. А про сутенера и клиентов ни слова. Во всем виновата женщина. Мужчина априори белый и пушистый.
Мир, где цветёт проституция никак не может быть миром, где победил феминизм. Нет и будет равенство там, где тело женщины — товар, продаётся и покупается… кем? Мужчинами.
Раньше Лиса поддерживала либеральный феминизм, но её очень смутило, что представительницы сего движения не против такой ужасной, полной мизогинии вещи и порно. Ведь девушки — личности, а не предмет, который можно сдать в аренду. Она сама столкнулась с похожей ситуацией: Слава решил, что Лиса должна отдаваться ему по первому требованию, и не просто «классически», то есть всяко унизительно, как девушка из порно. До сих пор передергивало. Мама не говорила ничего. Ведь Лиса уже не была «девственницей» и «сама виновата».
Лика никогда не делала Лисе в этом плане больно, а наоборот. Она смущалась такой близости, но не была против раз в полгода поласкаться. От порно Лику однажды чуть не вырвало, когда она увидела его в первый и последний раз. Брат включил старую отцовскую кассету и, смеясь, позвал её: «Кое-что показать хочу».
Шаги. Лиса раскачивалась на месте в компании своих невесёлых мыслей и глядела на облака, позолотевшие снизу. Окна панельных домов блестели в свете начинающегося заката.
— Ты что, неадекватная? — Лису приперли к холодной твёрдой стенке.
«Глеб» — сообразила она. Лиса застыла и отвела взгляд на асфальт. Страх быстро-быстро разогнался по телу волной молчаливой паники. Под ногами валялось несколько бычков.
Глеб выдернул пакет из смуглых пальцев и поставил на землю. Лиса не знала, что делать. Соображалки хватило, только чтобы понять, кто перед ней. В прошлый раз она пыталась отбиться от него, а сейчас даже пошевелиться не могла. Глеб смотрел на лицо Лисы, желая, чтобы девушка посмотрела ему в глаза. Он попросил её об этом. Ещё раз. И ещё. «Ладно, хуй с тобой, лесба» — послышалось над ухом, и Лиса понадеялась, что сейчас Глеб от неё уйдёт. Но этого не случилось.
Руки Глеба нашли место на её груди.
— Я тебя исправлю, — повторял Глеб, водя ладонями по Лисиным плечам, груди, талии и бедрам. — Ахуенная задница.
Глеб попытался поцеловать её в губы, однако, поцелуй пришелся лишь в уголок губ. Повезло. Иначе бы Лиса долго рот мылом отмывала. Ей и так придётся мыться целиком, чтобы смыть мерзкие мужские прикосновения. Лика неожиданно появилась сзади и с силой приложила не успевшего и вздохнуть Глеба лбом о стену. Лиса ощутила к Глебу кучу отвращения и ненависти — ядовитых чувств.
— Тебе не хватило в прошлый раз, пиздюк? Матери нажаловаться, чтобы она узнала, какого ирода взрастила? — Лика несколько раз, для профилактики, ударила кулаком по лицу Глеба.
Снова та же картина: кровь из носа, рассечение на лбу. Спортивная одежда в тёмных каплях.
Глеб попытался приподняться на локтях, и Лика вытянула руку вперёд с зажатой в ладони заточкой. Железо блеснуло на солнце. Лика предупредила: «Только попробуй, тварина, посмотреть в сторону Лисы. Мне похуй на закон. Я уже откосила от тюрьмы. И ничего не стоит во второй раз». Глеб посмотрел на Лику — лицо онемело, чувствовалась лишь свинцом кровь во рту — и подумал, что она не врёт. Лика стояла над ним, такая долговязая и плечистая, с тяжёлым ударом, шрамами и татуировками. Грудь тяжело вздымалась. Похожа на бандитку.
Лиса рванула к Лике и пролезла ей под руку. Прижалась дрожащим телом. Лика погладила её и предприняла попытку её успокоить.
— Тш-ш-ш…. Лисонька… — Лика отобрала у неё сумку, — идём домой.
— Я… — Лиса обернулась на лежащего на асфальте между домов Глеба. — Я снова просто застыла.
— Ничего страшного, я понимаю. Я в стрессовой ситуации бью, а ты застываешь.
По дороге домой Лиса расплакалась. Во дворе на них несколько раз бесстыдно оглядывались прохожие. Девушки зашли в дом, и чуть ли не с порога Лиса, слегка подуспокоившаяся, начала врачевать над Ликой. Лика, отмахнувшись от помощи, хотела закрыться в ванной. Чтобы не беспокоить и так… едва не изнасилованную Лису. Хотя не оставлять же её одну! Переживающая Лиса схватила Лику за запястье.
— Нельзя так. Держать всё в себе. Я говорила, что если тебя что-то беспокоит, то можешь поделиться со мной. И… почему я не могу помочь тебе обработать раны?
— Ладно, — сдалась Лика. — Ты полечишь меня, и я расскажу. Но ведь ты… тебе..?
Лиса рассеяно кивнула и включила свет в ванной.
— Я привыкла.
Лика уселась на бортик чугунной ванны и выбросила черную майку-борцовку в стирку. Немного подумав, скинула и джинсы. Лиса достала перекись водорода и капнула немного на ватный диск.
— Тимофей всё подстроил. Они меня не изнасиловали, но я чувствую себя так ужасно. Не представляю, как справилась и справляешься ты. — Несколько предложений дались с трудом.
Лиса приоткрыла рот.
— Это благодаря тебе, — уверила она, обвила руками шею и прижалась к обнажённому торсу.
На боку у Лики жёстко была содрана кожа.
— Я подумала, — Лика мягко отстранила ладонь Лисы от себя, — тебе комфортно будет сейчас помыться со мной?
Лиса приоткрыла рот и согласилась с лёгкой улыбкой, начиная раздеваться. Лику она уже вообще не стеснялась. Они ведь обе женщины, — не оправдание, но все же — видели тела подруга подруги не впервой, да и Лика никогда бы не стала осуждать за «неидеальную» фигуру, растяжки, волосы и складки на животе.
Лика включила воду и резиновой чёрной пробкой заткнула слив. Теплая — потрогала струю. Минут через семь разговоров воды набралось достаточно, и сначала Лиса залезла сама, а потом пустила Лику. Ванна была тесна для двоих девушек. Ранки защипало.
— Почти ножницы, — рассмеялась Лиса над их положением.
— Ну тебя!
Лика раскраснелась. Глупый стереотип о лесбийском сексе. Лика взяла с бортика гель, губку и начала мыть Лиску. Она прикрыв глаза, заулыбалась. Губка была одновременно и мягкой, и жестковатой. Потом помыла волосы, и девушки поменялись местами.
Когда они вышли, Лиса как можно аккуратнее провела диском по рассечениям и царапинам на родном лице, мощных руках. Препарат сразу же начал действовать — возникали пузырьки и шипение. В очередной раз Лиса сменила ватку и особо обильно намочила её. Лика чуть дернулась, когда Лиса притронулась к ране на боку, но ничего не сказала. После пропитала мазью стерильные марлевые салфетки, приложила, а сверху закрепила бинтом.
На грудях с голубой сеточкой вен , бедрах, плечах и щеке Лики розовые шрамы. Уже точно не заживут. Лиса поцеловала Лику в лоб, будто так могла убрать её переживания.
— Теперь все будет хорошо.
— Хорошо будет после смерти, — помрачнела Лика ещё сильней. — При жизни все какой-то ужас.