- О, полиция, - мрачно сказал Стасик. - Сейчас приставать начнет.
- Это уж как водится. - Ирина поднялась, тряхнула головой.
Стасик встал рядом, исподлобья глядя на приближающегося полицейского.
- Ты не гляди на него так, - шепнула Ирина, - словно ты в чем-то виноват. Мы ничего противозаконного не сделали, чтобы у нас поджилки тряслись. Понял?
- Угу.
Полицейский подошел, остановился, высокий, упитанный, румяный, несколько мгновений разглядывал подростков.
- Здравствуйте, дети, - сказал он солидно, хорошо поставленным командным голосом.
- Здравствуйте, - пискнул Стасик, а Ирина только с достоинством наклонила голову.
- Что делаете здесь, вдали от жилья?
- Да вот, - с вызовом отозвалась Ирина. - Только вдали от жилья и хорошо. Не пристанет никто. А можно узнать, что делаете вы вдали от жилья?
- Боевая у тебя подружка, - полицейский подмигнул Стасику, которому жутко хотелось спрятаться за спину Ирины, и только сильнейшим усилием воли он заставлял себя стоять неподвижно. - Ну, вопросы здесь задаю я.
- О, боги! - Ирина схватилась за голову. - И вы туда же?
- Куда - туда же? - опешил полицейский.
- Туда же, куда и все, - Ирина бросила на полицейского презрительный взгляд. - Насмотрелись детективных сериалов. "Вопросы здесь задаю я". "Руки на стену, ноги шире". "Stilgestanden, nicht sprechen!"[1]
- Ух ты, - не зная уже, как себя вести, проговорил полицейский. - Ты по-немецки шаришь, что ли?
- Шаришь, - вздохнула Ирина. - Gehe daraus, belaestige nicht[2]
- Это что значит-то?
- "Починяю примус, никого не трогаю", - процитировала Ирина. - Так что вот. Вопросы, дяденька полицейский, вы будете задавать у себя в участке. А сейчас не приставайте к безобидным подросткам, а то я на помощь позову. Вас в педофилии обвинят. Оно вам надо?
Полицейский обалдело покрутил головой, пробормотал что-то нецензурное и отправился восвояси. Когда он завернул за угол заброшенного здания, Стасик с облегчением выдохнул:
- Ффууу!
- Ты что, все время не дышал, что ли? - спросила Ирина, поправляя волосы.
Стас заметил, что рука у нее дрожит.
- Лихо ты его, - с уважением сказал он.
- А ты что, в штанишки наложил?
- Сама ты наложила! Вон, руки-то трясутся.
- До Взрыва была милиция, - вместо ответа сказала девочка. - А теперь полиция. Разницы, конечно, никакой.
- Милиция не стала бы загонять всех нерусских в гетто.
- Это с чего бы? - Ирина насмешливо посмотрела на мальчишку.
- Мне дед рассказывал. Милиция, говорит, была народная.
- Дурачок ты, Стасик, - нервно засмеялась Ирина. - А полиция, стало быть, антинародная? Один черт.
- Да ладно, я ж пошутил. Дед у меня из ума к старости совсем выжил, мало ли чего он там болтал.
- Я позавчера с одной девчонкой познакомилась, - сказала Ирина, снова усаживаясь на бордюр. - Она из гетто. Прикинь, ей четырнадцать всего, ну, пятнадцать скоро будет, а она уже работает.
- И не учится? У них в гетто что, школы нету?
- Школа-то есть. А кто ее кормить станет? Ни отца, ни матери. Вот и приходится зарабатывать. Она в магазине полы моет. Ну, в том, что у моста. Верхняя одежда и все такое. Верой зовут. Проклятые террористы со своим взрывом всю жизнь в городе перевернули. - Они помолчали. - Ну ладно, отвлек нас этот чертов полицейский. Ты что скажешь-то?
- Ты о чем?
- О фотках, о чем же.
- Ух ты, совсем из головы вылетело! Эпицентр, блин. Ну, странно, да. И что?
- Как что? Надо проверить!
- Что проверить-то?
- Да ты пойми! - Ирина повернулась к приятелю всем телом, заговорила вполголоса, хотя никто не мог ее подслушать: - Что-то с этим Эпицентром не так, я же говорю. Надо пойти туда и посмотреть. Я понимаю, боязно. Можешь не отнекиваться, мне самой боязно, я же понимаю, не дура, небось. Но знать, что где-то есть какая-то тайна и сидеть, сложа руки - значит, себя не уважать. Я тебя прямо спрошу: пойдешь со мной?
Стас сделал серьезное лицо, долго озирался, стараясь не смотреть в глаза, потом твердо произнес:
- Пойду.
- Ффууу! - выдохнула Ирина. - Я, прямо как ты, не дышала. Думаю, а ну как откажется?
- Ирка, ты меня за кого принимаешь?! Я только вид делал, что раздумываю, а ты и поверила? Только сегодня не пойдем, поздно уже, а я обещал матери дома к семи часам быть. Пойдем завтра, после уроков. Идет?
- По рукам.
Тишина стояла жуткая. В небе мерцали слабые звезды, побежденные почти полной луной, с ужасом взиравшей на Руины, похожие на огромный рот с выбитыми зубами. Стена отбрасывала косую тень на дорогу, и напоминала калитку, отворенную в неизвестность.
- Как на кладбище, - послышался шепот Стасика.
Друзья вышли из тени заброшенного дома, и стало видно, что в руках у мальчика лопата с изогнутым черенком, а у девочки за плечами небольшой рюкзачок.
- Ты бывал на кладбище ночью, что ли?
- Бывал. Давно, в детстве. Мы с отцом ездили на Луну в телескоп смотреть.
- А почему на кладбище-то?
- Ну, во-первых, за городом, свет не мешает. Знаешь, как фонари мешают? Ну вот. А во-вторых - недалеко. Нет, мы не на самом кладбище были, а рядом. Там площадка такая ровная, отец треногу ставил, и мы смотрели. А однажды идут какие-то подпитые мужики, базарят громко, хохочут, а как вышли на площадку, да отца увидали с телескопом, так сразу замолкли, ха-ха. Они, видать, решили, что это у него ружье было. Быстро-быстро слиняли по-тихому.
- Ты лучше скажи, тебя мать-то как отпустила?
- А никак, - Стасик виновато опустил голову. - Я просто смылся, и все. Ох, и попадет мне...
- И поделом. Мои вот беспокоиться не будут - оба в ночную смену. А тебе надо было матери сказать.
- Ирка, да ты в уме? Неужто она б отпустила? Да ни в жизнь! Хоть я заупрашивайся, хоть на коленях ползай. Нет уж, пусть лучше поутру попадет. Не убьет же, в конце концов.
- Дурак! Хоть бы записку написал.
- А я написал. Дескать, буду под утро, не беспокойся.
- Ну ладно. Хватит идти уж, давай, копай. Вот тут.
Друзья подошли к стене, Стас поплевал на руки, как заправский землекоп, принялся копать. Лопата часто стукалась о камни, и в неестественной тишине раздавалось громкое звякание. Стас инстинктивно прекращал работу, а Ирина шипела на него, чтобы не переставал, все равно здесь никого нет, и никто их не услышит. Наконец лаз был готов. Первым в него протиснулся Стас. Потом оттуда появилась его рука, и приглушенный голос произнес:
- Лопату подай.
Ирина подала лопату, та исчезла под стеной. Девочка оглянулась зачем-то, и скользнула в лаз. Ее рука нащупала руку Стаса.
- Ну что, пойдем? - спросил он.
- Погоди, я радиацию измерю.
Стас посветил фонариком, Ирина долго вглядывалась в зрачок дозиметра, пока не разглядела (или ей показалось, что разглядела) число три с половиной.
- Нормально, - сказала она.
Луна освещала полого спускавшуюся в сторону Эпицентра выщербленную асфальтовую дорогу. Дети медленно пошли по ней. Постепенно дорогу обступили развалины - кучи щебня, нагромождения бетонных плит с торчащими ребрами арматуры, кое-где чудом сохранившиеся и словно объеденные голодным чудовищем стены.
- Быстрее идти надо, - сказала Ирина, посмотрев на часы. - А то к утру не успеем.
Друзья прибавили шагу, насколько это было возможно. Однако идти приходилось осторожно, перебираясь через завалы, и предварительно разглядывая место, куда можно было поставить ногу. Стас, который поначалу был скован страхом, постепенно расслабился и заговорил.
- Слушай, а что же это за здание такое? Кто его построил, и с какой целью?
- Не знаю, - Ирина пожала плечами. - Есть у меня одна мысль. Думаю, взрыв искривил пространство, и к нам попал дом из другого измерения.
- М-да, - недоверчиво протянул Стасик. - Начиталась фантастики. Нет, - тут же спохватился он. - Очень даже может быть, что так и есть. Хоть какое-то объяснение, да.
- Начиталась, - хмыкнула Ирина. - Это ты ведь у нас любишь фантастику, а не я. Так кто из нас начитался? Я хоть про инопланетян не сказала.