— Только когда у нас кровотечение или нам надо сдавать анализ. Но тогда кровь вытекает из нас…
— И что ты чувствуешь?
— Иногда просто щекотно, а потом начинает жечься.
— Но вы же чувствуете плоть и кровь внутри себя?
Она покачала головой:
— Я думаю, что мы сделаны так, что не ощущаем того, что под кожей. Кожа позволяет нам чувствовать друг друга, но, к счастью, нам не приходится ходить и чувствовать самих себя.
— Но что-нибудьвы должны чувствовать.
Сесилия немного подумала, а потом покачала головой:
— Ничегошеньки, до тех пор, пока мы здоровы. Только когда у нас что-то болит…
— Болит?
— Колет… или колотится… или жжёт.
Он удручённо взмахнул руками:
— «Колет, или колотится, или жжёт…»
Сесилия сказала:
— Ты никогда не пробовал ущипнуть себя за руку?
— Нет, никогда.
— Надо бы тебе попробовать, иначе не поймёшь, спишь ты или нет.
Ариэль попробовал ущипнуть себя за руку, но Сесилия заметила, что он не может ухватить себя за кожу. Он покачал головой и признался:
— Ангелы не могут ущипнуть себя за руку. Мы ничего не чувствуем.
Девочка вздрогнула.
— Но тогда ты не можешь знать, настоящий ли ты.
На секунду — а может, ещё меньше — ей показалось, что Ариэль исчез. Возможно, она просто моргнула.
Вернувшись, он сказал:
— Мы должны спешить, тебя надо вернуть в кровать.
— Почему?
— Сейчас семь часов. Осталось всего несколько секунд до звонка будильника. Сейчас он зазвонит…
Проснувшись, Сесилия почувствовала тяжесть во всём теле. На улице было так светло и ясно, как и должно быть в первый день Рождества.
У девочки остались смутные воспоминания о ночных событиях. Ариэль отнёс её на руках в гостиную. Потом, когда прозвонил будильник в спальне мамы и папы, он отнёс её обратно наверх.
— Ариэль! — прошептала Сесилия.
Но ответа не было. Может быть, он приходил только по ночам…
Она взяла с тумбочки колокольчик и позвонила. Маме понадобилось столько же времени, чтобы прийти, как и Ариэлю, чтобы зажечь гирлянду на рождественской ёлке.
Она тоже появилась, как джинн из лампы.
— Ну вот ты и проснулась!
Мама встала на колени у кровати Сесилии.
— Уже почти час дня. Ты всё это время спала?
Девочка покачала головой.
— А чем же ты тогда занималась?
— Я лежала, смотрела, слушала. Ночью в доме тоже раздаются звуки, если хорошенько прислушаться. Иногда я даже слышу, как на улице падает снег.
— А что ты рассматривала?
— Через окно так красиво проходит свет…
— Тебе надо было позвонить в колокольчик.
— Я лежала и думала обо всём на свете.
— У тебя что-нибудь болело?
— Нет… не очень.
— Что ты чувствовала?
— Ты опять начинаешь?
— Что?
— Да нет, ничего. Я чувствую ужасную слабость…
— Когда я заглядывала к тебе около семи часов, ты спала как камень.
— Камни не спят, мама.
— Ты улыбалась во сне.
— Камни не могут улыбаться… Кстати, я заснула как раз перед тем, как ты зашла.
— Да?
— Я слышала, как звонил будильник.
Мама потрогала ладонью её лоб.
— Пришла Кристина. Она сидит внизу в гостиной и ест марципановую конфету, которой её угостил Лассе.
— Ну и на здоровье.
— Что ты хочешь сказать?
— Я не хочу никаких марципановых конфет. У тебя что, не всё в порядке с головой?
— Надеюсь, в порядке.
— Просто пришли её наверх. Я больше не боюсь уколов.
— Сначала нам надо сходить в ванную.
— Но мама…
— В смысле?
— Не могла бы Кристина просто вколоть мне этот укол — и мы бы разделались с этим.
— Да?
— Просто я всё время слышу столько разговоров о том, как я себя чувствую, как всё это называется и так далее. Я устала разговаривать об этом. К тому же, сегодня первый день Рождества.
— Возможно, Кристине все-таки придётся тебя немного осмотреть.
— Но ты будешь здесь. И если она начнёт утешать меня и причитать, ты её выставишь за дверь. Всё равно я не знаю, что ей отвечать.
— Постараюсь.
— И мама — я обязательнопоправлюсь. Я обещаю.
— Да, конечно.
— Но только мне позволено говорить о том, что я скоро поправлюсь. Когда это говорите вы, мне кажется, что вы хотите меня помучить.
— Ты шутишь!
Сесилия подняла глаза.
— Ты что, плачешь?
Мама коснулась руками глаз.
— Да нет….
— Во всяком случае, у тебя в глазах слёзы.
— Ерунда, я просто резала лук.
— Опять?
После того как Сесилия приняла лекарства и поела, её по очереди навестили все члены семьи. Лассе был на улице и испытывал спортивные лыжи на пригорке у реки. Вся река была покрыта толстым льдом, он даже не слышал, как под ним шумит вода. Несколько мальчишек из пятого и шестого классов катались на коньках в самом широком месте русла.
Папа поднялся к ней со свежим номером «Науки в картинках». Некоторое время назад он принёс Сесилии целую пачку этих журналов. Первым она получила номер со статьёй о минералах и поделочных камнях под названием «Вот почему горы — сокровищница земли». Она просмотрела и другие статьи, а потом попросила принести ещё что-нибудь почитать. С тех пор прошло много дней. Теперь Сесилия не могла уже читать так много.
Дедушке хотелось поговорить об отпуске на Крите. Они ездили туда всей семьёй, с бабушкой и дедушкой. Это произошло как раз в то время, когда они узнали о болезни Сесилии. Либо прямо перед этим, либо сразу после — девочка не могла вспомнить точно. Во всяком случае, после визита к первому врачу…
Это был «сказочный» отпуск — все члены семьи именно так описывали свои впечатления. На протяжении четырнадцати прекрасных дней они загорали на пляже, ходили в интересные рестораны с забавными официантами — и всё это в то время, когда остальные люди учились или работали. В один из дней они поехали на вулканический остров Санторини. Их корабль зашёл прямо в кратер вулкана, после извержения которого три с половиной тысячи лет назад половина острова Санторини ушла под воду. Чтобы попасть в город Тера, им пришлось ехать на мулах по самой крутой дороге из всех, что Сесилии приходилось видеть. Потом они купались на пляже из лавы, где песок был чёрным, как уголь, и горяченным из-за яркого солнца.
Иногда днём они всей семьёй гуляли по большому галечному пляжу и искали красивые камушки, одновременно борясь с сильным прибоем, из-за которого камни у них под ногами шумно журчали и перекатывались. Сесилия была председателем отборочной комиссии. Только она могла определять, был ли найденный камушек достаточно красивым, чтобы получить место в багаже. Они привезли с собой несколько килограммов. Теперь дедушка хотел получить подтверждение того, что именно он нашёл самый красивый камень.
— Неплохие были деньки, Сесилия…
Сказочный отпуск на Крите они провели в конце сентября. Вот сколько времени уже прошло с тех пор, как Сесилия была здорова. Но она продолжала ходить в школу до начала ноября. Потом она пролежала несколько недель в больнице. После этого учитель несколько раз навещал ее и рассказывал, что они успели пройти на уроках.
Последним, кто сегодня зашёл к ней, была бабушка. С самого раннего детства она всегда рассказывала внучке разные истории. Но бабушка никогда не рассказывала обычные сказки. Она говорила о старинных богах, в которых верили викинги. Иногда она читала ей «Сказания о богах» Снорри, и эти мифы были ничуть не хуже сказок. В последнее время бабушка читала Сесилии детскую Библию, ту самую, что была в детстве у мамы. Ну и старая же это была книга!
Сегодня бабушка рассказывала о воронах Одина [4]. Их звали Хугин и Мунин, они могли летать по всему миру, чтобы видеть всё, что происходит. Хугин означало «мысль», а Мунин означало «память». Вечером оба ворона возвращались к Одину и рассказывали о том, что видели. Так Один узнавал обо всём, что творилось в мире. Но он боялся, что в один прекрасный день вороны к нему не вернутся. Кроме того, вороны были стервятниками, которые помогали Одину отыскивать мёртвых. Сам Один сидел в Осгарде на троне, который назывался Лидшалв. Он был не только самым мудрым из богов. Он был еще и самым печальным, потому что только ему было известно о Рагнароке — приближающейся гибели мира.