– Объявляйте ваши номера, господа, – хрипло сказал герцог, ссутулившись около доски со счетом.
– Мой будет девятый, – провозгласил Эрих, установив конец кия на растопыренной пухлой пятерне. – Во-от эдак!..
Как и рассчитал Юстас, шар был сыгран крайне неудачно, но общей картины не изменил.
– Номер один.
Удар. Герцог равнодушно засчитал очко в пользу Андерсена.
– Ловкач, – обрадовался Эрих. – Вижу, что Нанду тебя натаскивал!
– Мне было у кого поучиться. Продолжим, – потребовал Юстас.
Первую партию Андерсен выиграл почти всухую, даже без особых приемов, чем надеялся немного отрезвить фон Клокке – иначе все было бессмысленно. Он преуспел в этом: старик прилагал все большие усилия, чтобы одолеть противника, и его досада росла.
– Ну, знаешь ли! Каков стервец! Да как же это! – то и дело восклицал тот.
После второй партии, уже совершенно взмокший и не менее пунцовый, чем бильярдный стол, Эрих попросил реванша. Юстас понял, что теперь он готов к беседе.
– С кем вы обычно играете на бильярде, герр Эрих? – как бы между прочим задал он вопрос.
– Да с кем придется, – отмахнулся хозяин. – Все больше со швалью бумажной, из Валликрава.
– Должно быть, и с нынешним бургомистром не раз доводилось катать шары в этом изысканном кабинете? – Юстас дождался утвердительного кивка. – Похоже, вас связывает долгое сотрудничество. Он так печется о вашем благополучии. О вашей жизни.
Во взгляде фон Клокке промелькнуло недоумение, но он быстро нашелся с ответом.
– В цивилизованных странах деловые партнеры непременно справляются о здоровье друг друга, – немного нескладно парировал он. – Это часть этикета, мальчик мой. Но не будем отвлекаться. Думается мне, этот славный шарик намерен отправиться в лузу. Нанду, номер шесть!
И вновь промах. Юстас позволил себе саркастическую улыбку. Он и не думал отступать. Не теперь. Словно отвечая его мыслям, ария тенора сменилась грозным хором в сопровождении духовых и ударных.
– Разумеется. Вот только его интересовало не состояние вашей грыжи или сердечной мышцы. Он был встревожен перспективой… Как бы точнее выразиться? Полагаю, в вашем завещании этот пункт обозначен как «случай насильственной смерти».
Эрих выглядел ошеломленным.
– Боги с тобой, мальчик!
– Мое имя – Юстас.
– Хорошо, Юстас… Ты говоришь о каких-то совершенно диких вещах!
– Отчего же диких? Вы были совершенно правы, включив это условие в письмо душеприказчику. Как юрист, осмелюсь предположить, что целиком это звучало следующим образом: «Прошу обнародовать прилагаемые документы в случае моей скоропостижной насильственной кончины». Вам нельзя отказать в осмотрительности. Герр Спегельраф, прошу вас, номер два.
Он поймал вопросительный взгляд герцога, но отвел глаза. Патрон ничего не знал ни о его расследовании, ни о сделанных выводах. И тем не менее не было похоже, что он собирается останавливать своего ассистента.
Последовавший удар был безупречен.
– О каких документах ты говоришь?
Если бы Эрих не был пьян и сбит с толку, как сейчас, он бы ни за что не поддался на грубую провокацию. Он бы не купился на блеф и не сунулся в этот капкан.
– Кто знает? Думаю, вы позаботились о том, чтобы компромат на пана бургомистра был исключительно ценным. Так же как вы позаботились о сохранности этих материалов и собственной безопасности, если ему вдруг надоест платить шантажисту. Тем более что вы берете за свое молчание немало. Номер три.
Фердинанд уже перестал вести счет. Он застыл, как мраморное изваяние, и крошево мела осыпалось с его стиснутых пальцев. Юстас решил открыть одну из немногих настоящих карт.
– Я вскрыл конверт. Ни для меня, ни для вас не секрет, что никакого серебра у вас нет. Да и кто теперь использует его для производства монет? Кстати, когда точно иссякла жила? Пятьдесят лет назад? Или больше?
Эрих отступил на пару шагов от бильярда, слепо нашарил за спиной подлокотник кресла и тяжко опустился в него.
– Хорошая школа, Нанду. Ты хорошо обучил своего подручного, – медленно ворочая языком, он откинулся на спинку. – Но, чую, на этом у тебя не все, – обратился Эрих уже к Юстасу. – Теперь полагается припереть меня к стенке, ведь одних обвинений недостаточно.
– Верно.
– Что же у тебя есть на меня, кроме моих дел с бургомистром?
– Убийство.
Некоторое время ассистент герцога играл в одиночестве, чувствуя на себе взгляды стариков. В какой-то момент он уловил ритм музыки и следовал ему в своих движениях. Он играл, покуда на столе не остался только черный шар. Игла граммофона со скрежетом соскочила с пластины и плавно поднялась в воздух.