– Что ль и вправду переодеться, – вздохнула Мариана. – А то как-то даже не совсем прилично. Этот сэр, что со мной рядом сидел, потому, наверное, так и смотрел…
Кэтрин фыркнула: она-то поняла, как смотрел на подругу благородный рыцарь, но такое разве уместно объяснять? Сама поймет. Кэти представила себя в праздничной юбке, подумала: жаль, танцев здесь не ждать. Как чудесно, наверное, выйти в круг не со своим, деревенским, а с настоящим рыцарем. И плевать, что у благородных совсем другие танцы. Музыка поведет сама, музыка и кавалер.
Мариана подошла к окну. Во дворе два совсем молодых парня неторопливо, вполсилы работали на шпагах. Прием был Мариане незнаком, и она мысленно повторяла движения – благо, понять, что к чему, при таких медленных движениях несложно. Атака – шаг влево, поворот на носках – клинок скользит вдоль клинка, движение кистью…
– Красиво, – вздохнула Кэтрин.
– Лентяйничают, – ревниво возразила Мариана.
– Зачем ты так? – Кэти посмотрела на подругу с удивлением. – Тот, что слева, руку бережет. Верно, ранен был.
Мариана вспыхнула: не заметить очевидного! Все из-за обиды ее. Теперь так и тянет уколоть побольнее даже незнакомого рыцаря, даже не себастийского. Хотя почему «даже», корваренские ничуть не лучше. Достаточно вспомнить сэра Джока.
– Куда ты теперь? – Кэтрин почувствовала перемену настроения Марианы и, долго не раздумывая, решила отвлечь. – В столице-то подвига точно не найдешь.
– Не знаю, – вздохнула Мариана. – Куда-нибудь. Может, в горы. Хоть на Волчий перевал, что ли… туда, говорят, вильчаки захаживают.
– А может, с нами?
– Кэти, ну сама подумай! Я ведь не могу остаться с вами на всю жизнь. Хотя, – добавила тише, – с тобой мне расставаться больно. У меня никогда не было подруги.
– У меня были, – Кэтрин тряхнула головой, – но совсем не такие, как ты. Обычные деревенские девчата. А ты… ты такая… такая вот!
– Да какая? – Мариана почувствовала, как заполыхали от смущения уши.
Кэти мечтательно прищурилась.
– И красивая, и храбрая…
– Я?!
– Ты, а кто ж еще?! И знаешь что? Ты еще найдешь свой подвиг, настоящий. Такой, что сэр Барти просто… просто обалдеет, вот! Точно тебе говорю!
Мариана махнула рукой. Обалдеет он, жди больше!
– Кэти, слушай, а чего это мы тут сидим? Мы же в столице, подумай только, в сто-ли-це! Пойдем гулять! Тут же столько всего посмотреть можно!
– А давай! – Кэти вскочила, в круглом зеркале мелькнули каштановые кудри, задорные глаза. – Ой, мамочки…
Деревенская красавица всхлипнула.
– Да что ты? Кэти, милая?!
Вместо ответа девушка ткнула пальцем в зеркало. На щеке, вокруг заработанной в злополучном лесу царапины, цвел красочный, багровый с желтизной синяк.
– Тем более, – решительно сказала Мариана. – Доставай свою нарядную юбку, и пойдем искать травника. Надо же с этим что-то делать!
3. Сэр Бартоломью, королевский рыцарь
Мик то путался под ногами, то отставал. Вертел головой, спотыкался, восторженно ойкал и ухтыкал, а от мастерской оружейника его пришлось уводить чуть ли не за ухо.
Что ж, мальчишка не то что в столице – в городе впервые. Он не видит, что люди не с перепою после вчерашнего праздника хмуры, не замечает закрытых гномьих лавок. И уж тем более – не знает, что еще месяц назад охрана во внешних дворцовых воротах стояла лишь традиции ради, не препятствуя любому желающему пройти в королевский парк или на прием к секретарю.
– Кто такие, куда идете? – Путь рыцарю и мальчишке преградили алебарды гвардейцев.
– Сэр Бартоломью, из себастийского отряда королевских рыцарей. К сэру капитану.
– Нету его.
– Тогда к аббату.
– И аббата нету.
Барти озадаченно подергал ус:
– А кто есть?
– Да никого. – Гвардеец смерил настырного посетителя оценивающим взглядом, поинтересовался: – Важное что, досточтимый сэр?
– Важное. – Барти подумал и добавил: – Пожалуй, что и не просто важное, а коронное дело.
– Тут чего… – Гвардеец понизил голос до едва внятного бормотания: – Короля нынче в столице нету. Отбыл по делам короны. Ну и все с ним, значит: капитан, аббат, первый министр, даже секретарь.
– А когда вернется?
– Да кто ж их знает, благородный сэр. Наше дело маленькое: праздный народ вовсе пускать не велено, а кто по делу – тому обсказать, чтоб, значит, ждали.
Барти нахмурился:
– Не все дела позволяют ждать.
– А вы б, сэр Барти, о своем деле монастырскому аббату рассказали, – предложил гвардеец. – Тоже человек не последний и к королю вхож. Глядишь, и поможет.
– А ведь верно, – Барти чуть по лбу себя не хлопнул с досады: кому ж и заниматься преступным заклинателем, как не Святой Церкви! – Спасибо, парень. Пошли, Мик, за конем. Монастырь за городом, не пешком же топать.
На обратном пути к казармам сэр Барти снова неприятно удивился переменам в столице. Вот ведь: и пройти-то всего ничего, каких-то три квартала, а сколько досадного в глаза бросается. Почему-то больше всего удручали заколоченные неровными досками окна лавки мастеров-оружейников Подземелья – той самой, где купил он свою нынешнюю шпагу. Девять лет прошло, и стычек было – не счесть, а всё служит.
Рыцарь невольно погладил ухватистую рукоять. Прежняя его шпага тоже была хороша, но эта… с этой он сроднился, сросся, и казалось – чем дальше, тем лучше клинок предугадывает движения хозяйской руки. Одно слово, гномья работа.
Погруженный в раздумья рыцарь не сразу заметил, что Мик дергает за руку:
– Сэр Барти! Сэр!
– Что?
– Вот он, – горячо зашептал мальчишка.
– Кто?
– Да заклинатель же! Вон, на той стороне, на ступеньках.
Барти поглядел через улицу. У лавки зеленщика, на верхней ступеньке, о чем-то разглагольствовал вовсе даже не похожий на заклинателя мужичонка. Невысокий, простоватого вида, в обычных для мелких торговцев немарком кафтане и круглой шляпе. Да к тому же той степени полноты, что появляется от сытой, пьяной и нехлопотной жизни, когда всех путешествий – от дома до трактира и обратно. Да из него заклинатель, как из меня аббат, хмыкнул Барти. Однако шаг замедлил.
Вокруг лавки быстро даже для столицы собиралась толпа зевак.
– Точно, он, – шептал Мик. – Нос такенный, и руками размахивает! И пузо!
– Может, просто похож? – Барти думал недолго. – Давай поближе, что ли, глянем. Осторожно только. Сейчас мимо пройдем, а потом вернемся и станем со стороны навеса.
Пока подбирались ближе, толпа изрядно выросла, но тем меньше рисковали они спугнуть заклинателя – если это и впрямь был он. А это вряд ли, думал Барти. Даже если выбросить из головы, что никакой уважающий себя заклинатель не сменит гильдейскую рясу на презренную мирскую одежду. Просто не бывает такого везения, вот и всё; да и не дурак же тот заклинатель, чтоб в столицу лезть!
– Он, железно он, – прошептал Мик. – Говорит как, не спутаешь.
– Говорит? – Рыцарь перевел взгляд на мальчишку. – Ты ничего не рассказывал про то, как он говорит.
– Забыл. – Мик виновато шмыгнул носом. – А теперь вот услышал и вспомнил. Не наш говор у него, вона как гундосит.
Похожий на «их» заклинателя оратор и в самом деле отличался на редкость неприятным, гнусавым голосом. Барти даже не сразу понял, о чем, собственно, он рассказывает увлеченно замершей толпе. А поняв, ахнул.
– Точно вам говорю, люди добрые! Кабы не встретились тем гномьим выползням купец с охраной да амулетами, так деревне нашей и конец бы настал. Прямиком шли, я сам видел! Чуть жив остался, сохрани Господь и помилуй! И ведь аккурат тому два дня, как с подземельным кузнецом в цене за лопаты не сошлись. Вот ведь, люди добрые, из-за какой малости погибель ждать может! И кто теперича скажет, что выворотни эти – гномья сказка, тому я самолично в рожу наглую плюну. Хороша сказка, одни следы – во! – Руки заклинателя очертили круг размером с парадное блюдо. – А уж ручищи-то, ручищи… А вместо головы – валун гранитный, и на месте глаз дыры огнем синим горят.