Минутой позже он остановился и вновь прислушался Он уловил слабый звук... какое-то ритмическое пощелкивание. Определив, что это какой-то инструмент, но не оружие, он решил не обращать на него внимания и вернулся в гостиницу. Может быть, теперь, после столь активных упражнений, ему удастся заснуть.
Над улочкой, на крыше другого здания по соседству, Эмиль Гроулинг быстро засунул в сумку свою кинокамеру с инфракрасной сверхчувствительной пленкой и поспешил домой, чтобы провести остаток ночи за проявлением отснятого материала.
Работа оказалась нелегкой, но он не жаловался. Ему очень хорошо заплатили за то, чтобы он завтра утром представил готовый фильм. Лишь позже, просматривая пленки, он понял, что стал свидетелем совершенно необычного события. Хотя пока все это происходило, он почти ничего не видел из-за темноты, фильм получился четким, и даже света как будто было достаточно. И теперь, наблюдая за действиями худощавого белого с утолщенными запястьями, Гроулинг порадовался тому, что едва уловимое стрекотание кинокамеры не выдало его присутствия.
Глава 12
Освеженный и взбодренный ночными упражнениями для своих аденоидов, Чиун встал задолго до Римо.
Когда Римо проснулся, Чиун сидел на полу в центре комнаты, прижав правую руку к правой половинке носа, вдыхая воздух через одну ноздрю и выдыхая через другую.
— Ты заглядывал в спальню? — спросил Римо. — Как девушка?
— Умерла, — ответил Чиун, не прерывая своих упражнений.
Римо вскочил.
— Что?! Как умерла?
— Умерла ночью. Когда ты ушел и оставил меня одного, я лежал и слушал, как она дышит. Какое-то время она дышала и была с нами в этом мире. Потом перестала дышать и умерла.
— И ты не попробовал ей помочь!?
— Ты, как всегда, несправедлив ко мне, — сказал Чиун, отнимая руку от носа. — Она была очень приятная леди, и я, конечно, пытался спасти ее. Но ей уже ничто не могло помочь. Она умерла, и это ужасно.
— С каких пор тебя стали беспокоить мертвецы? — сказал Римо.
Он встал и прошел мимо Тиуна в спальню. Мария Гонзалес тихо лежала на своем смертном ложе, накрытая простыней до шеи. Римо встал около девушки, вглядываясь в ее лицо. Ее правая рука покоилась на подушке рядом с головой, и волдырь на кончике ее указательного пальца, казалось, стал еще больше. Римо откинул простыню. Вид Марии заставил его покачать головой. Недавно еще белая и бархатистая, ее кожа теперь выглядела как свежеразмешанная масляная краска — вся в красных и желтых мокрых волдырях, сочившихся подобно слезящимся старческим глазам.
Римо невольно скривился и закрыл Марию простыней. Когда он повернулся, в дверях стоял Чиун.
— Я никогда не видел ничего подобного, папочка, — сказал Римо.
— Это не химикалии и не яд, — сказал Чиун. — Это что-то другое.
— Да... Но что?
— Мне приходилось видеть такое, — сказал Чиун. — В Японии, много лет назад. После большой бомбы.
Волдыри от радиации. Вернувшись в гостиную, Римо сразу же позвонил доктору Смиту. Он рассказал о Марии и попросил сделать все необходимое, чтобы немедленно забрать ее тело и произвести медицинское вскрытие.
— Зачем? — спросил Смит. — Разве это не обычный результат вашей работы? Сломанные шеи, разбитые черепа, разорванные на части тела. Я читаю газеты. Люди, свисающие с флагштоков...
— Нет, — сказал Римо. — Я думаю, это радиационное облучение, нужно предупредить тех, кто приедет за телом, чтоб приняли все меры предосторожности.
Он хотел уже повесить трубку, но добавил:
— И еще одно. Если вы не хотите еще одного ракетного кризиса, вам следует подумать, как избавиться от тела, и пусть кубинские власти решат, будто их агент просто потерялся.
— Благодарю, Римо, за совет. Но вы когда-либо учитывали...
Прежде чем Смит закончил фразу, Римо уже нажал кнопку аппарата и торопливо набирал новый номер.
Нет, мистера Филдинга в офисе нет. Он отправился осматривать четыре опытных участка с «Чудесным зерном», разбросанных по всей Америке. Да, конечно, секретарь помнит Римо. И она очень сердита на него, ведь он обманул ее и не пришел, как обещал. Но не настолько сердита, чтобы отменить приглашение. Да, она понимает, он сильно занят. Но как-нибудь в ближайшее время. Да. О, да, мистер Филдинг отправился сначала в Моджав. Он уехал только сегодня утром. А теперь вернемся к вашим карим глазам, Римо...
Римо повесил трубку, одновременно и удовлетворенный и неудовлетворенный полученными сведениями. Он был удовлетворен тем, что Филдинг еще жив и невредим. Кто бы ни стоял за вчерашним нападением на Римо, эти люди еще не успели добраться до Филдинга. Вместе с тем Римо был неудовлетворен тем, как обстоит дело с безопасностью Филдинга. Эта дура секретарша сразу же выболтала Римо, куда отправился Филдинг. Значит, она может точно так же проболтаться и любому другому...
Поскольку они теперь были равноправными партнерами, Римо спросил Чиуна, не хочет ли тот поехать вместе с ним в Моджав.
— Нет, — ответил Чиун. — Поезжай один.
— Почему?
— Если видел одну пустыню, значит, видел их все. Я видел Сахару. Зачем мне после этого твой Моджав? Кроме того, сегодня я собираюсь воспользоваться твоим советом и посмотреть прекрасные телевизионные драмы. Я верю твоему обещанию, что их больше не будут портить сценами насилия.
— Постой-ка, папочка. Я этого не обещал.
— Не пытайся отказаться от своего обещания. Я помню твои слова, как будто это было минуту назад. Ты лично гарантировал мне, что сцен насилия больше не будет. Я полагаюсь на твое обещание.
Римо тихо вздохнул. Значит, Чиун сдался и снова будет проводить время перед телевизором. Чтобы Римо ни говорил и ни делал, Чиуна не остановишь. Но если телешоу снова не понравятся Чиуну, то он уже знает, кого в этом винить.
После того, как, не привлекая постороннего внимания, он перевез Чиуна, его сундуки и телевизор в новую гостиницу, Римо отправился в аэропорт «Вандалия». Стремительный реактивный лайнер, а затем вертолет доставили его к границе пустыни. Здесь Римо взял напрокат мотоцикл «Ямаха» и отправился дальше.
Миля за милей Римо мчался сквозь жару и пески по узкой дороге, прямой, как натянутый грузом канат в глубоком колодце. Наконец, вдали, на холме, он увидел легкую ограду из проволочной сетки, окружавшую опытный участок Филдинга. К нему по песку вели следы грузовиков.
Он проехал еще с милю, затем свернул с дороги влево и двинулся прямо по сыпучему песку. Мотоцикл глубоко увязал, вилял из стороны в сторону, кашлял и отплевывался. Стараясь держаться других следов, Римо добрался, наконец, до ограды.
Стоявший за ней охранник в форме оглядел Римо.
— Я Римо Баркер. Работаю на мистера Филдинга. Где он?
Римо заметил на участке небольшой грузовичок-" пикап" с номерными знаками сдаваемых внаем автомашин.
— Он там, осматривает опытную делянку, — лениво ответил охранник. Нажав кнопку на панели внутри ограды, он открыл проволочные ворота.
Римо прислонил мотоцикл к столбу и вошел внутрь.
— Скучновато, должно быть, здесь одному, — сказал он.
— Да, — ответил охранник. — Иногда. — Он кивнул в сторону деревянного домика на участке. — Я и двое других парней дежурим здесь посменно. — Он наклонился к Римо и тихо сказал: — Непонятно, кому нужно красть зерно?
— Как раз этот вопрос я все время задаю себе сам, — бормотал про себя Римо, шагая к опытной делянке, расположенной в дальней части участка. Она была закрыта от солнца почти черным тентом из пластика. Участок занимал около ста квадратных метров. Опытная делянка составляла примерно четверть этой площади. На огороженном участке земли, кроме делянки и деревянного домика, не было ничего.
В поисках Филдинга Римо подошел к краю закрытой делянки, поднял угол пластикового тента и вступил под него.
Он увидел настоящее чудо. Перед ним было поле пшеницы, поднявшейся на бесплодных и безводных песках пустыни Моджав. Слева рос рис. В глубине ячмень и соя. И всюду ощущался странный запах, который Римо запомнил еще со времени первого посещения этого места. Теперь он понял, что это за запах. Так пахнет нефть.