Эдуард ответил за меня:
- Конечно, стоит. У Риты от нас нет секретов.
- Тогда вам повезло. Со мной она очень осторожна. Выпьете что-то?
- Не заговаривайте никому зубы. Нет, не выпьем.
- Хм, а вот и второе «нет». Ко мне начинают закрадываться подозрения, что большинство ваших ответов сегодня будут именно отрицательными.
- Правильные подозрения, должна вам сказать.
Что-то промелькнуло на лице Человека-Цыпленка. Что-то нехорошее.
Чак-Чак прекратил вертеться в кресле. Воцарилась тишина, от которой звенит в ушах. В такой тишине сердцебиение кажется оглушительным.
- Палисси, да ты рехнулась, - произнес качок почти нараспев и почти дружелюбно. Чертово «почти» портило все. – Тебе горы золотые предлагают, а ты носом ворочаешь.
- Я и не знала, что у тебя есть абонемент.
Это озадачило бритоголового, и он притормозил:
- Какой еще абонемент?
- В городскую библиотеку, конечно же. Где бы еще ты разнообразил свой хреновый словарный запас? И, так уж и быть, я отвечу, почему я ворочаю носом от непомерных благ, предлагаемых твоим господином. Слушай внимательно, Чак-Чак. Все до смешного просто: мой брат у вас. Можно ли при таком раскладе построить крепкие и доверительные отношения? Ответ: нет, нельзя.
- Маргарита права, - неожиданно заявил Человек-Цыпленок. Чак-Чак к этому моменту сжимал и разжимал руки в кулаки и тяжело дышал, будто собирался взорваться. Жилы на его шее вздулись. – Это мое упущение. Я недооценил ее связь с братом. Гнусно с моей стороны держать ее в неведении. Особенно теперь, когда, боюсь, она уже приняла решение. Неверное решение.
У меня дыхание перехватило.
- Насильно мил не будешь.
- Я знаю, - вздохнул он. – Именно поэтому до последнего рассчитывал на ваше благоразумие. И вообще, насилие – это не по моей части.
- А по моей, - издевательски пропел Чак-Чак и поднялся из кресла. Его пиджак был расстегнут. В руке на уровне бедра, как в каком-нибудь старом вестерне, он держал пистолет. – Опусти пушку, пирожок. Ты на прицеле.
- Ты тоже, - парировал Эдуарда.
- Нет, пирожок, ты не понял. Ты на прицеле, - выразительно повторил качок.
И тут я поняла: целился Чак-Чак не в Эдуарда, а в меня.
- Брось пистолет. Руки за голову. Только без глупостей, - прозвучал новый голос. Вернее, не такой уж и новый. Мне уже доводилось слышать его раньше. Это был Григорий – тип с вытатуированной слезой.
Человек-Цыпленок сложил ладони в молитвенном жесте и попытался скрыть улыбку, но ничего у него не вышло. Он выглядел как добрый папочка, который смотрит, как его дражайшее чадо разворачивает подарки. Гадость.
- А, Гриша! Как я рад, что ты заглянул к нам на огонек!
- Брось пистолет, - ледяным тоном повторил Григорий.
Эдуард подчинился и выронил пистолет.
- Руки за голову, - напомнил татуированный тип.
Я посмотрела на Чак-Чака. Все так же держа пистолет на уровне бедра, он в три шага пересек комнату и подошел ко мне. Я узнала пистолет – «беретта», которую вручил мне Влад. Что, пришлась по вкусу? Частичка меня клятвенно пообещала разбиться в лепешку, но застрелить ублюдка из этой же «беретты». Несомненно, громкое обещание.
Схватив за сгиб локтя, Чак-Чак потащил меня к дивану. Там он отпустил меня, а пистолет сунул в наплечную кобуру. Я позволила себе бросить быстрый взгляд на Эдуарда и Софию. Оба стояли со сложенными за головой руками, будто собрались делать вечернюю зарядку. Григорий тем временем, не выпуская из руки ствол, обыскивал Эдуарда. Наверное, неудобно, когда у тебя в распоряжении всего одна рука, плюс ты постоянно должен следить за тем, как бы обыскиваемый не выкинул никакого фокуса. Но Григорий справлялся как нельзя лучше.
- Что, Палисси, не ожидала?
У меня чуть колени не подогнулись, когда тяжелые лапищи Чак-Чака легли мне на плечи.
- Чушь собачья, - выдохнула я. – От тебя разит предсказуемостью.
Он заставил меня снять кофту. Я осталась в майке. Прохлопал мои штанины. Бьюсь об заклад, от его прикосновений останутся синяки.
- Что, никаких подарочков?
- Не-а, - улыбнулась я.
- Чисто, - объявил Чак-Чак.
Григорий поддакнул. Его лицо, в отличие от предвкушающего, светящегося лица Чак-Чака, было отсутствующим, пустым. Лицо безжалостного убийцы. Такого не пронять слезливыми просьбами о пощаде.
- Изумительно! А теперь, если вы не против, мы немного прогуляемся, - сказал Человек-Цыпленок.
Этап вежливой болтовни закончился. Мы перешли на качественно новый уровень общения, где слова больше не играли такой важной роли, как ранее.
Эдуард и София возглавляли шествие. По правде говоря, они не выглядели испуганными или мало-мальски растерянными. В отличие от меня. Я знала, что мои эмоции читаются на моем лице не хуже, чем в сочинении на сию тему. Григорий выполнял роль пастуха, только вместо прутика у него была пушка.