- Кирилл с Владом уже должны быть наверху, - прохрипел Артур.
- Где Человек-Цыпленок? – спросил Эдуард. В отличие от меня и Артура, он почти не запыхался.
- Уна Бомбер взял его на себя. Кирилл подстрелил того татуированного урода. Но пуля лишь зацепила его; он жив и сопровождает Цыпленка. А тех двоих мы отбили и погнали вглубь Церкви в надежде, что они приведут нас к вам. Так и случилось. В бункер, будь он сто раз неладен! – Артур нервно хохотнул.
Дым делал оставшийся внизу свет тусклым. Свет мигал и бегущие впереди нас тени – в унисон с ним. Я оглянулась. Лучше бы я этого не делала.
- Рита, - позвал Эдуард.
Я замычала. Грудь сдавливали тиски страха.
- Куда делся Стефан? – спросил он.
Идеальное время для вопросов.
- Если мы не поторопимся, то лично поинтересуемся у того, кто утащил его. Ни вопроса больше! – опережая его реакцию, на одном дыхании произнесла я. Голос у меня был еще тот, должна вам сказать. – Я не знаю, кто и куда. Такие себе спиритические штучки-дрючки.
Похоже, скоро эта фраза прочно войдет в мой обиход.
Эдуард резко остановился и обернулся. Артур едва не налетел на него, замерев ступенькой ниже. «Замерев», впрочем, громко сказано: его грудь тяжело поднималась и опадала, он боролся с собой, чтобы не согнутся пополам. София впилась в мою руку, как если бы хотела ее оторвать; она не позволяла мне свалиться.
Мы стояли и смотрели, как внизу мигает свет.
Когда свет погас, я почувствовала, как рука Софии крепче стиснула мою руку. Куда уже крепче? Мне показалось, что она хотела ее раздавить. Боль, впрочем, отрезвила.
- Ну их в задницу, все эти фокусы-покусы! – сказала София. Однако, не смотря на явную агрессию в словах, страх тонкой ядовитой леской пронизывал ее голос. – Все, чего я хочу, это свалить отсюда как можно быстрее. Кто-нибудь против?
- Полностью поддерживаю, - подхватил Артур.
Мы бросились вверх по лестнице. Мое сердце колотилось так отчаянно, что, казалось, вот-вот вывалится из груди и упадет мне под ноги трепещущим комком.
Трубный, низкий, пробирающий до костей вой огласил бункер, прокатившись по нему и ударив нам в спину, едва не сбив с ног.
- О, Боже, что это? – взвизгнула София. Ее голос утонул в трубном вое.
Я никогда прежде не слышала ничего подобного. Никогда. Ни одно живое существо на земле так не выло.
У меня бы не хватило дыхания на ответ. Да и не было никакого ответа. София, держу пари, все равно не хотела знать, что выло так, словно солнце больше не взойдет. Не все ответы приносят удовлетворение.
Когда мне показалось, что – все, финита, я больше не смогу сделать и шага, София, будто чувствуя, что я сдаюсь, начала яростней волочь меня. У нее даже хватало дыхания на ругань.
Свет был слабым. Далеко-далеко впереди, словно в конце кроличьей норы.
Мир вновь сузился до лестницы, упирающейся в неясный свет. И этот свет становился все ближе и ближе, будто несся к нам как по эскалатору. Еще ближе… Мы вывалились в задымленную анфиладу Церкви механизированных. Рука Софии разжалась, и я упала, судорожно глотая воздух. Запредельный холод ударил по ногам, все лампы в анфиладе разом мигнули.
- Дверь… дверь… закройте дверь! – не своим голосом заорала я.
Секунду спустя Эдуард был возле двери. За порогом была беспросветная тьма. Как если бы падающий за порог свет растворялся в ней без остатка. Что-то шевельнулось во тьме – огромное, едва протискивающееся в проход, враждебное. Оно устремилось ко мне.
Эдуард с размаху захлопнул дверь и привалился к ней спиной. Что-то врезалось в дверь по ту сторону. Мне показалось, или пол подо мной действительно дрогнул?
Хорошие новости заключались в том, что холод сию секунду схлынул, будто отозванный пес. Я подняла глаза к потолку. Лампы мигнули и засветили ровно, без перебоев.
София уставилась на меня как на страшилище:
- Все? Эта чертовщина больше не вернется?
Я хрипло рассмеялась и накрыла лицо ладонями. Обе ладони были липкими от пота. Смех стал рыданиями, а рыдания – вновь смехом. Нервы ни к черту.
- Это что-то вроде потустороннего киллера. Вернется, как пить дать, - сказала я. – Мне обязательно надо будет сходить в церковь. В настоящую церковь.
- Ага, а пока желательно выбраться из этой.
Я сообразила, что все это время слышу его. Пламя. Я отняла ладони от лица и увидела ярко-оранжевые отсветы, колышущиеся на полу, стенах и потолке фойе, в пятнадцати-двадцати метрах от нас. Дым валил пышными клубами, казалось, образуя непреодолимое препятствие.
Зал торжеств превратился в пылающий трещащий ад. Жар бил в лицо, от дыма слезились глаза. Огонь полз по мраморной плитке, словно это была сухая трава. Стоп, по мраморной плитке?