Прием действительно оказался теплым - насколько это вообще возможно в такой холод. Морозов подскочил к машине. С ним было четверо не самого дружелюбного вида мужчин. Над ними будто бы мигала вывеска: 'Прокуратура'. На 'теплом приеме' был и господин Пальто-Панцирь-За-Пять-Штук.
Выдыхая облачка пара, Морозов постучал в окошко, и я опустила стекло. Чак-Чак тем временем, словно заботливая мамаша, передавал Громова и Деревского в руки служителей закона.
Любопытно, но Громов выглядел довольным. Получив наконец благодарных зрителей, он принялся живописать свои злоключения, иными словами, исполнять арию попранной невинности. Говнюк, ни дать, ни взять. Он показушно достал мобильник и набрал какой-то номер. Понты налево и направо, налево и направо. Деревский что-то тихо втирал господину Панцирю.
- Не волнуйтесь, - проследив за моим взглядом, сказал Морозов, - я все проконтролирую. - Он наклонился ниже и затараторил: - Да только, боюсь, Громова нам не прижать. Я навел кое-какие справки; как пить дать он откупится.
- Влиятельные знакомые.
- Верно. Шишки достанутся Деревскому, и то я уверен: его тоже отмажут... чтобы потом разобраться за опущенным занавесом.
- Пусть разбираются. - Я сделала свою часть работы, доставила его целым и невредимым. Все, как и обещала: пара-тройка волосков, не более. - Деревский должен спеть свою песенку перед свидетелями, телевизионщиками... кем угодно, лишь бы это было зафиксировано. На его дальнейшую участь мне наплевать. Пусть он подплетает к делу хоть самого дьявола - все, чего я хочу, это получить назад свое доброе имя.
- Само собой. Кстати, где Арина Деревская? Она сыграла не последнюю роль в этом спектакле.
- Спектакль, - повторила я, и холодок стек по позвоночнику. - Арина не считала это спектаклем. И я склонна согласиться с ней. - Я показала Морозову свою седую прядь. Увиденное произвело на него впечатление. - А еще, как вы, наверняка, успели заметить, она распахала мое лицо.
- Вы хотите сказать, что...
- Что она уехала в неоплачиваемый отпуск, да.
- Бог мой, - взгляд Юлия перебегал с царапин на моем лице на седую прядь и обратно. - Господи милосердный.
Я пожала плечами. И ответила на читающийся в его глазах вопрос:
- Спиритические штучки-дрючки.
- Будем считать, что я ничего не слышал, - уголки рта Морозова дрогнули. Я не хотела пугать его больше. Потому что не могла поручиться, что не испугаюсь вместе с ним.
- Как вам угодно.
- Надеюсь, документация 'Темной стороны' в безопасности?
Я кивнула, зная, что Гранин не подведет.
Морозов был одет не по погоде, но так одеваются все, кто бывает на улице ровно столько, чтобы дойти от машины до офиса и наоборот. Сегодня, однако, ему пришлось изменить заведенному порядку вещей, и он нешуточно окоченел. Еще чуть-чуть, и можно будет струшивать иней с его ресниц.
- Берегите себя, Маргарита.
- Обязательно. До встречи.
Ежась под порывами ветра, Юлий зашагал в офис.
Я позвала Громова. Богдан обернулся. Я подняла левую руку с двумя оттопыренными пальцами в знаке 'мир'. Его верхняя губа поползла вверх: беззвучно, одними губами он обозвал меня 'сукой'. Моя улыбка стала шире. Я развернула кисть на девяносто градусов, одновременно загибая указательный палец, оставляя средний. Громов с отвращением смотрел на меня, потом отвернулся и зашагал вслед за Морозовым. За ним - Деревский в окружении четверых мужчин. Пока-пока, мальчики.
Чак-Чак отвез меня домой. Он сказал, что заедет, как только загадочный коматозный босс сможет меня принять. Я смотрела на здоровяка и понимала, что спорить с ним - то же самое, что доказывать что-то трансформаторной будке. Он простой исполнитель. Ну, настолько простой, насколько может быть человек, заявляющий, что может сделать из вас горку костей.
Забрав у соседки, которая при виде меня побледнела, позеленела и побагровела одновременно, запасной комплект ключей, я закрыла за собой дверь и привалилась к ней спиной.
Волнение застряло в горле, словно мишура от новогодней елки. Знаете, та мишура, которые кошки съедят, а потом блюют, иначе мишура попадет в ее кишечник и распорет все кишки. Так вот, я была кошкой, проглотившей много-много праздничной мишуры.
Стоя под душем, я дала волю эмоциям и расплакалась. Слезы смешивались с шампунем и щипали глаза. Хотелось просидеть в ванной до утра, ведь здесь тепло и вкусно пахнет, а в квартире холодно и пусто. Но я пересилила себя. Выключила воду, замоталась в полотенце и вновь стала Ритой Палисси.
Я переоделась в шорты и майку и не заметила, как в ожидании звонка Чак-Чака заснула с телефоном в руке.
Глава 32
Мне снилось, как злобного вида орангутанг тычет мне в лицо пальцем и приговаривает: 'Ад пуст! Все дьяволы сюда слетелись!' А потом орангутанг набирает в грудь побольше воздуха и начинает петь голосом Элвиса.
Открыв глаза, я увидела... ничего. Чернота. Был момент паники, но потом я сообразила, что нахожусь дома, и что мне больше не угрожает никакой потусторонний урод.
Из будильника гремело 'Вива Лас Вегас'. Скатившись с кровати, я прошлепала босыми ногами по полу и тюкнула кнопку будильника. Времени было 20:04. Мамочки, восемь часов сна!
Плеснув в лицо холодной водой, я уставилась на свое отражение в зеркале. На месте царапин - розовые полосы; я осторожно согнула и разогнула пальцы на правой руке. Боли не было.
Я и не заметила, как начала бездумно слоняться по квартире, перекладывая вещи с места на место и тут же забывая, что и куда положила. Многое в моей жизни за эти четыре дня обратилось прахом - катись, куда хочешь, поступай, как знаешь. Несмотря на то, что я уже который год жила по собственным правилам, именно в этот момент я почувствовала, как обрезаются все пуповины и меня уносит течением.
Телевизор работал на беззвучном - месиво рекламы и улыбок, - когда заблеял телефон. Сердце билось как сумасшедшее.
- Рита? Это ты?
- Нет, не я.
- Ну слава Богу! Кстати, Морозов хорош, сразу видно - мужик знает свое дело.
- Гранин, я не могу сейчас...
- А что я тебе говорил на счет Деревского? У него на лбу буквально было написано 'говнюк'! Теперь уж, когда его благоверная сделала ноги, он отгребет за двоих.
- Не могу долго занимать линию. Я вешаю трубку.
- Но кто взбесил меня, так это Наглая Рожа Громов! Черт меня раздери, если ему удастся выйти сухим из воды!
- Похоже, таки удастся. - Я вздохнула, опускаясь на краюшек кровати. - И нам придется с этим смириться.
Он что-то пробурчал сквозь зубы.
- Как ты, Рита? - спросил он.
- Я вешаю трубку, - повторила я без особого энтузиазма.
- Понятно, босс. Сейчас приеду. И не отнекивайся, меня это все равно не остановит.
- Гранин, ты хуже занозы в заднице.
- Рад стараться, - загоготал он и грохнул трубку.
Ожидание сводило с ума. С Гранином будет проще отвлечься от тягостных мыслей.
Я начала считать про себя: один, два, три, четыре... Чтобы не сидеть на месте, направилась на кухню проверить запасы продуктов, при этом не прекращая накидывать в уме десяток за десятком. Стоп, запасы продуктов? Откуда им взяться, если в последнее время я только и делаю, что питаюсь вне дома?
В холодильнике, который втрое превосходил меня по размерам, обнаружились: большая луковица, уксус, прокисшая сметана, половинка лимона, кетчуп, замороженные брокколи, манка в баночке, сыр. Ко мне же Гранин намылился! Чем я буду кормить этого кашалота?
Мне нужно было отвлечься, и я придумала, как.
Я быстро оделась и, схватив ключи, деньги и радиотелефон, выбежала в ближайший круглосуточный супермаркет. Четыре минуты быстрым шагом. Я бросила считать, дойдя до тысячи четырехсот двадцати пяти - в супермаркете хватало внешних раздражителей. На Левом берегу супермаркеты и гипермаркеты как сплошной внешний раздражитель.