Он проворчал:
- Что эта обезьяна делает за рулем машины твоего брата?
- Давай без оскорблений, - нехотя сказала я - 'нехотя', поскольку, как-никак, он только что проявил чудеса проницательности. - Ах да, на всякий пожарный: смотри, чтобы документация была в порядке. Я рассчитываю на тебя.
- Иначе ты с меня шкуру спустишь, да-да, знаю. Слушай, ты точно хочешь ехать с этим... - Гранин запнулся, наверное, решил, что 'обезьяна' не передаст весь драматизм внешности Чак-Чака.
У меня, впрочем, не было времени поощрять его желание красочно выражаться. Я кивнула Гранину и села в машину. Чак-Чак приветствовал меня знакомой гнусной ухмылкой.
- С наступающим, - пророкотал он, выворачивая руль и вдавливая педаль газа.
Да, с наступающим, мать-перемать.
Я обернулась и увидела одиноко стоящую фигуру Федора Гранина, смотрящую нам вслед.
Глава 34
Я вошла в гостиницу 'Тюльпан', Чак-Чак - следом за мной. Я не сбавила шаг, когда у зеркальных лифтов увидела мужчину. Хотя он и не тряс табличкой с моим именем, я сразу поняла: этот урод за мной. Все, что мужчина делал - в упор смотрел на меня. Хотелось передернуть плечами и ссутулиться. Однако я встретила его взгляд и удерживала некоторое время. Во мне, вероятно, не осталось никакой загадки - я самоуверенно играла в гляделки. Лет пять назад я бы покраснела, стала бы производить бессмысленные манипуляции с сумкой, теребить серьгу - да что угодно, лишь бы не смотреть человеку в глаза. Или убийце, как в данном случае, - под его левым глазом была вытатуирована слеза.
Породистая блондинка на ресепшине блеснула отрепетированной улыбкой. Приятно знать, хоть что-то не меняется. По пятибалльной шкале я бы поставила ей твердую пятерку. Я вернула ей улыбку, по сути, больше смахивающую на демонстрацию стиснутых зубов.
Пока я шла, то внимательно рассматривала мужчину у лифтов. Средней комплекции, моего роста; из-под воротничка выглядывают татуировки. Сразу ясно, кто не ходит на собеседования. Его нос когда-то был сломан и теперь походил на пластилиновую поделку ребенка. Присутствие этого хищника говорило само за себя: коматозный босс любит людей и не оставляет им ни малейшего шанса. Я вновь смастерила на лице нечто похожее на улыбку.
Вежливым жестом господин Слеза пропустил меня в лифт. Чак-Чак, сделав мне ручкой, остался в вестибюле. Тем временем, мой новый сопровождающий достал из кармана штуковину, похожую на ключ от домофона, и приложил к мерцающей панели, набрал код. Ох, примерно этого я и ожидала.
Лифт бесшумно рванул вверх.
Господин Слеза смотрел перед собой. Нет, я не преувеличиваю - он мастерски имитировал фонарный столб.
Девятнадцатый этаж.
- Уши закладывает, - нервно улыбнулась я. - Как вас зовут?
Надо было что-то сказать, вот я и сказала.
Мужчина моргнул, будто я выдернула его из транса.
- Григорий.
Двадцать третий этаж.
- Очень приятно, Григорий. А я Рита. И давно вы на этой работе?
Он посмотрел на меня. Не на мое отражение, а повернул голову и посмотрел через плечо. Как долбаный богомол. Внутри его черепа будто бы горел фитиль от бомбы, а отсветы мерцали в его глазах.
- Давно.
Я вдруг почувствовала себя запертой в клетке с гиеной. Самое время начинать молотить в стены и орать.
Лифт замер с легким толчком.
Пентхаус, значит. У меня бы язык не повернулся назвать это 'гостиничным номером'. Царскими покоями - это да. Впрочем, во всем, что я видела, был существенный недостаток, который напрочь отметал желание донести пятую точку до ближайшего дивана и, вольготно раскинувшись, пустить слюну. Этим недостатком было присутствие умного, расчетливого и дорого упакованного куска мяса, с которым мы еще не знакомы лично, но уже крепко связаны зерном 'А' и моим братом. Непозволительно длинный список общего, как по мне.
Я потеряла дар речи.
Дело в том... черт, я узнала коматозного босса Церкви механизированных (хотя известность ему принес несколько иной род деятельности). Сидящий передо мной мужчина был так же узнаваем, как Иисус или Президент. И, надо же, именно его хочет сожрать, прожевать и выплюнуть Уна Бомбер.
Кожаные диваны цвета первого снега плавно огибали плазму размером, наверное, с обеденный стол. У французского окна - вазы с хризантемами. Я сделала два шага по ковру цвета шампанского и отметила без особой, впрочем, досады, что комочек грязи, а может и дерьма (в которое я периодически окунаюсь в последние дни) отлепился от моей подошвы и остался на ковре. Я полуобернулась. Мужчина с вытатуированной слезой сверлил меня взглядом. Видимо, дерьмо - это не по его части. Тут что-то ткнулось в мой ботинок. Я опустила глаза. Несколько псевдоразумных уборщиков появились черт знает откуда и, зажужжав, вмиг расправились с грязным напоминанием о мире вне стен 'Тюльпана'.
Босс Церкви сидел за массивным дубовым письменным столом, в желтом кожаном кресле, и что-то сосредоточенно шкрябал в разложенных перед ним бумагах. Он был в очках в тонкой золотой оправе, воротник накрахмаленной рубашки расстегнут, галстук ослаблен. Конечно же, подонок знал, что я смотрю на него, но продолжал делать вид, что поглощен работой. Понты в духе Овального кабинета. Президент решает судьбы человечества. Ага, расскажите мне об этом.
Вот он - мой порог, мое препятствие на пути к Владу.
Ловкий бизнесмен, босс Церкви механизированных, и Человек-Цыпленок в одном лице.
Он заставил всех полюбить сахар и холестерин, предложив простой рецепт счастья - обеды по 12.99. Ненавидеть его это как ненавидеть Олимпийского Мишку, - теоретически невозможно. Но копните глубже - и причины найдутся. А мне вот даже копать не пришлось.
- Здравствуйте, - сказала я, вежливая до чертиков. - Надеюсь, не помешала.
Кроме меня, Человека-Цыпленка и мужчины с вытатуированной слезой, здесь никого не было. Вернее, я больше никого не видела. Где они держат Влада?
- Очаровательная Маргарита Палисси! Рад видеть вас в моей скромной обители!
Левой рукой сняв очки, правую протянув для рукопожатия, Человек-Цыпленок поднялся мне навстречу. Что мне понравилось - обе наши руки остались в вертикальном положении, он не пытался доминировать. Поздоровался со мной, как с равной. Его ладонь была массивной, широкой и тяжелой. От таких, как он, не жди болезненных пощечин. Эти руки не для воспитания, а для сокрушительных ударов в челюсть. Если он сожмет руку, его кулак будет размером с два моих. С другой стороны, если он и захочет меня ударить, он перепоручит это кому-то другому. Я подавила желание отдернуть руку и вытереть ее о кофту.
Мне словно одновременно улыбались все те фотографии, которыми заполонен Порог. Перья цвета соли с перцем на голове - его визитная карточка, - модно уложены. Судя по морщинкам, он стал коматозником, когда ему было сорок с гаком, и застыл в этом возрасте на... Сколько с тех пор прошло лет? Время, впрочем, больше не имело значения. Его лицо носило отпечаток постоянного стресса и бремени ответственности.
Человек-Цыпленок был важной шишкой от ногтей до кончиков перьев на голове. Важность разве что не капала у него с пальцев.
И вот она я - кучка пыли и камней, которая по фатальному стечению обстоятельств стала горой, и сама пришла к Магомету.
- Да вы, оказывается, умеете не только сколотить деньги там, где, казалось, уже ничем нельзя удивить, но и прибедниться не к месту.
Человек-Цыпленок вышел из-за стола. Сразу видно, кто привык работать на публику. Хозяин-барин, будь он неладен.
- Спасибо, - поблагодарил он. - Может, хотите закурить?
Он пододвинул ко мне шкатулку. Не знаю, где он достал эту шикарную шкатулку, но она распалила мое художественное воображение. Я взяла сигарету и после первой затяжки под ворчание псевдоразумного уборщика стряхнула пепел на пол.