- Он пил горячий чай и не обжег язык, - протянула Эмма. - А я обожгла. Катя сказала, что мать его - турист. Но я не поняла, причем тут его мамочка...
- Катя так сказала? - рявкнул Человек-Цыпленок. - Ничего страшного, милая, - возвращаясь к бархатному тому, сказал он, - нашему гостю не больно; он и не заметил, что обжегся. А вот Катя уже не в первый раз... говорит неправду. Надо провести с ней воспитательную работу.
- Только быструю воспитательную работу, хорошо, папочка? Мы вечером смотрим фильм.
- Очень быструю, любимая. Гриша, будь добр, э... попроси госпожу Катерину на выход.
Яростно смаргивая слезы, я срывала с черных, жестких волос Константина банты; одну за другой сняла цветастые заколки; развязала и отшвырнула желтый слюнявчик с порхающими по нему бабочками. Сквозь душащие меня слезы, я молила, чтобы он простил меня.
Лицо Константина осунулось и стало напоминать отражение в кривом зеркале.
- Я что, умер?
- Д-да...
- Я попаду в ад?
- Не знаю.
- Рита, прости меня за все плохое, что я сделал тебе.
- Успокойся, ш-ш, ты ничего плохого не сделал мне.
Я услышала смех и свирепо зыркнула на Человека-Цыпленка.
- Мертвые заслуживают знать правду, - сказал он с виноватой улыбкой и присел на корточки перед девочкой. - Эмма, мне надо поговорить с нашими гостями. Пусть Алина почитает тебе какую-то книжку.
- Не какую-то, папочка, а 'Незнайку в Цветочном городе'.
- Рад за вас, любимая.
Топанье маленьких ножек, хлопок двери.
Я сидела, зажмурившись.
- Кто? - прошептала я.
- Маргарита, я не буду отвечать на этот вопрос.
'Ничего, не проблема, и так узнаю'.
Тогда я спросила:
- Когда это случилось?
- В ту же ночь, когда вы были в Церкви. Меньше пяти дней назад. Да, ваш друг неплохо выглядит, - заметил Человек-Цыпленок, словно прочитав мои мысли, - тому виной непомерная доза 'Туриста'. Не смотрите на меня так. Я уважительно отношусь к усопшим и, поверьте, вовсе не нахожу привлекательным факт пребывания в моем доме мертвеца. Но Эмме он понравился, а дети - им так сложно сказать 'нет'. Когда тело Константина израсходует последние запасы 'Туриста'... - Он развел руками. - Сами понимаете.
Да, я понимала.
Константин дрожал под пледом; его глаза остекленели, он внимал каждому слову Человека-Цыпленка.
- Чего вы хотели от него?
- Имя заказчика зерна. Но, похоже, ваш друг затрудняется с ответом.
- Он не знает заказчика?
Я вспомнила слова Константина: под 'Туристом' не врут.
- Нет, - подтвердил Человек-Цыпленок, следя за моей реакцией, - в отличие от вас, разумеется.
Уна Бомбер. Ручаюсь, старый лис знал, с кем зерно 'А' сроднит его; знал маленькую гнусную тайну любимца детей страны. И у него на Человека-Цыпленка есть свои планы.
Я нужна Бомберу как ниточка, которая приведет его к зерну категории 'А', которое, в свою очередь, позволит ему лихо подняться по карьерной лестнице жизни. Зерно категории 'А' было сродни пропуску в вип-зону. И, в отличие от меня, Бомбер хотел воспользоваться этим пропуском.
- Я не в теме.
- Что лишний раз подтверждает обратное.
- Класс! Это уяснили! В таком случае, как собираетесь поступить? Как и Чак-Чак, надавить на нужные точки?
Он улыбался:
- Как я уже говорил, дешевое запугивание не в моем стиле.
- Что будет с Константином?
- Моя обязанность - проследить, чтобы, когда Константин... гм, вновь заснет, его больше не потревожили.
Константин задрожал под моей рукой. Я зажала его уши ладонями и бросила испепеляющий взгляд в Человека-Цыпленка.
- Вы нужны мне, Маргарита.
- А вы мне - нет!
- Не горячитесь, обдумайте все хорошенько.
- Обдумайте? Нечего тут думать! Считаете, что достаточно прополоскали мне мозги для того, чтобы я вписала свое имя в Лигу друзей Человека-Цыпленка? Черт, - я шумно вздохнула, - таки достаточно. Дайте... дайте мне время.
- Сегодня в Церкви механизированных - закрытая новогодняя вечеринка. Приходите.
Готова спорить, Человек-Цыпленок уже кое-что понял.
Понял, что я не соглашусь стать его собачкой. Ни за какие гребаные коврижки.
Удивительным и одновременно страшным было то, что Человек-Цыпленок по известной ему одному причине не спекулировал моим братом в разыгрываемой партии. Никто не ставил меня перед выбором: либо я соглашаюсь с Человеком-Цыпленком, либо моего брата... Речь не о гуманизме Цыпленка, а о зерне 'А'.
- Я вернусь, - пообещала я Константину.
- Рита...
- Скоро, - я поспешила отвернуться, чтобы никто не увидел мои слезы. - Обещаю.
- До встречи, Маргарита.
Я направилась к лифту; спина горела, словно на нее шмякнули проваренное в кипятке полотенце.
Но я не обернулась.
Я размышляла о том, что только что услышала.
Сотрудничество, которое предлагает Человек-Цыпленок, явно не сводит меня до роли технического исполнителя. Так или иначе, это были бы непаритетные отношения. Я-то знала, откуда ноги растут. К черту байки о преемстве. Человек-Цыпленок вряд ли однажды захочет покинуть насиженную жердочку.
Что-то подсказывало мне, что он не будет особо убиваться из-за моего отказа. Просто, между ланчем и игрой в пул, возьмет и сотрет меня с лица земли. Проще пареной репы.
Господин Слеза спускался со мной. Я вжалась в угол и немигающе смотрела на цифры: шестнадцать... семь... два... Я вылетела из лифта и вихрем пронеслась через вестибюль, к выходу, покрыв все расстояние за считанные секунды.
- Палисси!
- Свободен. Упырь, - добавила я вполголоса.
Я припустила по мостовой, горько думая: 'Как же легко поддаться панике!' Спрашивается, как иначе? Я только что отшила Человека-Цыпленка! Едва не свалившись, перепрыгивая через кучу грязного снега, я оказалась на проезжей части. Таксист рубанул по тормозам и уставился на меня, не в силах даже начать ругаться. Я открыла дверцу и скользнула на переднее сиденье, вся из себя сосредоточенная и угрюмая.
- В Кварталы, к 'Ананасам в шампанском', будьте добры.
В последние дни я моталась в Кварталы чаще, чем за последний год. Однако в той ситуации, в которой оказалась я, помощи ждать не от кого.
Кроме Эдуарда.
Таксист поморщился.
- Девушка, вот вы остановили такси и вам хорошо, а меня чуть родимчик, черт подрал, из-за вас не хватил! Никогда так больше не делайте!
Я не могла этого пообещать.
Деревья на проспекте были украшены паутиной лампочек. Тут и там - надувные снеговики, голограммы, новогодние поздравления от правящей верхушки. Нас обогнала иномарка; водитель иномарки опустил стекло и, выплевывая сквозь зубы проклятия, сунул в окно самый востребованный на дороге жест.
Перед плотиной образовался затор. Правый берег лежал как на ладони: заснеженные массивы домов, скелеты деревьев, фонарные столбы. Кварталы тонули в иллюминации, хотя время было не позднее, всего-то час пополудни. Небо, казалось, вот-вот с треском упадет в реку. В тучи врезался бивший из глубин противоположного берега сноп света; дразнящий женский силуэт, реклама очередного увеселительного притона, пританцовывал, повиливал бедрами. Уверена, в Новый год в этом заведении яблоку негде будет упасть.
Я чувствовала себя чем-то вроде лампочки, на свет которой прилетела самая прожорливая моль в городе. Мне уже не сойти со сцены целой и невредимой. Надо хотя бы попытаться. И даже не ради себя, а ради Влада.
Таксист включил печку. Он был в толстенном свитере, но все равно мерз. Я же сидела с расстегнутой до середины груди кофтой. Будь я человеком, это давно обеспечило бы мне топ-болезнь моего детства - бронхит.