— Но отец никогда не бывал на радио… Эд, — нерешительно произнесла девушка. — Я даже не уверена, что он одобряет радио. Он считает, что раньше, когда люди сами исполняли музыку, они получали куда большее удовольствие. Когда каждый член семьи мог сыграть на каком-нибудь инструменте или спеть.
— Так это когда было, — вяло возразил Баз.
Девушка в упор взглянула на него.
— Это и сейчас принято. В Элизиуме.
Газетчик хотел сказать что-то еще, но Эд поспешил его опередить.
— Это не так важно, одобряет он радио или нет и выступал ли он перед микрофоном раньше. Я привык работать с неопытной публикой. Ведь почти все мои гости таковы. Главное, что для него это большой шанс. К тому же вы тоже примете участие. И Баз. И еще, я надеюсь, мисс Фонтейн.
Нефертити еще немножко посомневалась, потом пожала приятно округлыми плечами.
— Мы можем спросить у него самого.
Она повела их за собой, и вскоре Эд с Базом увидели старика-проповедника, который вместе с несколькими помощниками собирал большую палатку. Деревянные стулья уже сложили и вынесли наружу, кафедра была разобрана для перевозки.
Заметив посетителей, Таббер что-то сказал своим помощникам, которые продолжали работу, и направился навстречу гостям.
«Вылитый Старый Лесоруб! — снова подумал Эд Уандер. — Эйб Линкольн в Иллинойсе. В этом человеке чувствуется личность. И еще есть в нем что-то отеческое. Просто позор, что моя программа до сих пор не на телевидении. Было бы здорово, если бы публика смогла увидеть этого старикана».
Иезекииль Джошуа Таббер окинул пришельцев внимательным взглядом.
— Вы ко мне, возлюбленные мои?
Эд Уандер откашлялся.
— Меня зовут…
— Мне известно ваше имя, возлюбленный мой. Дочка еще в прошлый раз сказала мне, кто вы такой.
Внезапно Эду пришло в голову, что лучше не стоит предлагать старику сделку. Интуиция подсказывала ему: перед ним не записной оратор, готовый на все ради популярности. Пока они с Базом летели сюда, Эд решил постараться соблазнить проповедника возможностью появиться перед миллионной аудиторией и, произведя на нее впечатление, стать великим религиозным пророком, в сравнении с которым Билли Санди и Билли Грэхем[19] покажутся просто шарлатанами. Теперь он пришел к выводу, что, пожалуй, будет лучше пока вовсе не упоминать о проклятии.
— Мистер Таббер, — проговорил Эд, — я…
— Слово мистер, — ласково заметил Таббер, — произошло от титула мастер, что значило господин, возлюбленный мой. Я же не хочу быть ничьим господином, равно как и не желаю, чтобы кто-то был моим. Называйте меня Иезекиилем, Эдвард.
— Или для краткости Зик, — вставил Баз.
Таббер взглянул на газетчика.
— Согласен, возлюбленный мой, — все так же ласково проговорил он, — для краткости можно и просто Зик. Это славное имя — его носил один из наиболее прогрессивно мыслящих еврейских пророков, который написал двадцать шестую книгу Ветхого Завета.
— Полегче, Баз, — тихо пробормотал Эд, и снова обратился к Табберу: Я вот что хотел сказать, сэр…
— Слово сэр, иначе сир, пришло к нам из феодализма, возлюбленный мой. Оно отражает взаимоотношения между знатью и крепостными. Мои же усилия направлены против таких отношений, против власти одного человека над другим. Ибо я воспринимаю любого, кто хочет меня подавлять, дабы властвовать мною, как тирана и узурпатора и объявляю его своим врагом!
Уандер в изнеможении прикрыл глаза. Потом снова открыл их и сказал:
— Послушайте, Иезекииль, как насчет того, чтобы выступить в пятницу в моей радиопередаче?
— С превеликим удовольствием. Давно пора использовать наши средства массовой информации для того, чтобы распространять кое-что поважнее, чем надоевшие всем банальности. — Бородатый старик устало взглянул на ветхую палатку, которую собирали его помощники. — Ведь не по моей вине слово мое слышат столь немногие. — Его взгляд снова обратился к Эду Уандеру и Базу де Кемпу. — Благодарю Вас за возможность донести его до широкой публики, возлюбленные мои.
Так что уговорить Иезекииля Джошуа Таббера оказалось проще простого.
Другое дело — Элен Фонтейн.
Элен злобно уставилась на них обоих.
— Еще раз приблизиться к этому старому козлу? Мама дорогая, да я даже голос его слышать не желаю! Что у меня, по-вашему, не все дома?
Они сидели в доме Фонтейнов, в так называемой комнате для отдыха. Видимо, Фонтейны связывали отдых главным образом с выпивкой: кроме автобара последней модели в комнате почти ничего не было. Эд расположился перед ним и стал заказывать напитки для всех троих, Баз тем временем непринужденно болтал.
На Элен было простое ситцевое платье и туфли без каблука. Волосы заплетены в косы. Вид у нее был такой, словно она только пять минут назад тщательно вымыла лицо с мылом.
Баз де Кемп задумчиво перекинул сигару из левого угла рта в правый.
— Старика нечего бояться, — проговорил он. — Он добрейший чудак, и опасности от него не больше…
— Чем от динамитной шашки, — резко вставила Элен. — Крошка Эд, закажи-ка мне еще пива.
— Никогда раньше не замечал, чтобы ты пила пиво, — сказал Эд.
— Я и сама этого не замечала, — буркнула Элен. — Но теперь я начинаю подозревать, что табберовское проклятье распространяется и на горячительные напитки. Я потеряла вкус ко всему, кроме пива и красного итальянского вина.
— Послушай, — сказал Баз, — неужели ты и вправду веришь, будто Таббер наслал на тебя порчу?
— Верю, умник. И не имею никакого желания с ним связываться. А вдруг ему взбредет в голову наслать еще что-нибудь?
— Ладно, — сказал Баз. — Допустим на минуту, что он действительно тебя сглазил. Но если он может напустить сглаз, то может его и снять, так ведь?
Элен нахмурилась, глядя на него поверх пивной кружки.
— Я — я не знаю. Может быть, и так.
— Ну, конечно, — пришел на помощь Эд.
— Отлично, — подытожил Баз. — Согласись, что он вполне милый старикан, пока его не разозлишь. Я-то сам никогда не видел, чтобы он злился, просто я опираюсь на ваши же слова: вы говорили, что в тот вечер довели его до белого каления. А вообще-то он миляга. И это главное. Значит, так: ты приходишь на передачу вместе с нами, извиняешься перед ним и просишь снять порчу.
Элен задумчиво потягивала пиво.
— А знаете, — изрекла она наконец, — пусть это звучит глупо, только я не больно-то возражаю против такой пожизненной аллергии. Я прекрасно обхожусь без косметики и модных тряпок. И чувствуя себя так… приятно, как не чувствовала с детских лет.
— Все это, конечно, очень здорово, — вмешался Баз.
— Только ты, похоже, забыла обо всех других женщинах. А их миллиарды слышишь? — Миллиарды. Ты молода и красива. И тебе к лицу любой стиль. Даже домотканый. А как быть тем женщинам, которым повезло меньше? Ведь на их головы тоже пало заклятье, на которое ты напросилась.
Эд недоуменно взглянул на приятеля.
— Мне казалось, что ты в него не веришь?
— Заткнись, — огрызнулся Баз. — Это я так, в порядке дискуссии. Потом снова обратился к Элен. Кроме того, это небывалый шанс для Эда. Не передача, а просто конфетка! Она получит не меньше откликов, чем «Десант с Марса» Орсона Уэллса[20], от которого все сходили с ума в тридцатые годы. Но без тебя нам не обойтись. Ты — главный свидетель. Проклял-то он тебя, но не совсем точно сформулировав проклятье, наслал его на всех женщин в мире. Ты должна помочь Крошке Эду.
— Ладно, — решительно сказала Элен. — Я приду. Наверное, у меня не в порядке с головой, но я приду. Только вот что я тебе скажу, умник: женская интуиция мне подсказывает, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет.
Баз вынул изо рта сигару и уставился на ее незажженный кончик.
19
Билли Санди (полное имя Уильям Эшли Санди; 1863–1935) — известный американский баскетболист-профессионал, на которого в 1896 году снизошло озарение, после чего он переквалифицировался в проповедника-евангелиста; проповеди его пользовались широкой популярностью и, разъезжая по многим городам США, он неизменно собирал обширную аудиторию. Билли Грэхем (полное имя — Уильям Франклин, род. 1918) — также проповедникевангелист.
20
Речь идет о знаменитой радиопостановке Орсона Джорджа Уэллса (1915–1985), американского актера, режиссера и продюсера. Впрочем, чтобы сказать о нем, лучше всего предоставить слово ему самому: «Я ставлю пьесы на Бродвее, я работаю в театре и кино как актер и как режиссер, я сочиняю и осуществляю радиопостановки, играю на рояле и скрипке, умею писать картины и рисовать. Я опубликовал несколько книг, в том числе два романа, иногда случалось выступать в амплуа фокусника…» Упомянутая в тексте постановка была осуществлена 30 октября 1938 года, когда Орсон Уэллс выпустил в эфир собственного сочинения вольную инсценировку романа Герберта Уэллса «Война миров», действие которого для пущей убедительности было перенесено в Америку конца тридцатых. Скандал разразился фантастический. Текст радиопьесы переведен на русский язык и опубликован в книге «Уэллс об Уэллсе», так что все желающие могут с ним ознакомиться. Однако, читая его, трудно вообразить, к каким катастрофическим последствиям привела эта передача. Паника охватила чуть ли не всю территорию страны. В течение нескольких дней население, взбудораженное марсианским десантом, невозможно было успокоить, хотя привлечены к этому благородному делу были и пресса, и полиция, и даже национальная гвардия… Именно эта постановка сделала Уэллса знаменитым.