III
Я снова выпал с градом на поля,
И мой удар сломал незрелый колос,
И проклял мой полет охрипший голос,
Но приняла иссохшая земля.
И я ушел во мрак и глубину,
Которая совсем не помнит света,
В ту темную и тесную страну,
Что под живой корой таит планета.
Я тек среди других подземных вод,
И нес в себе космическую прану,
И впитывал металлы, соль и йод,
И терпкие молекулы метана,
Но я пробил в гранитной толще ход
И снова устремился к Океану.
IV
Но бурный путь строптивейшей из рек
Остановила злая мощь плотины,
И мы прервали свой свободный бег
И стали гнить среди болотной тины.
В построенной по чертежам стране
Безжизненной искусственной запруды
Я спал, и видел Океан во сне,
И ждал, что, наконец, свершится чудо,
Что лозунги на топких берегах
Вдруг обретут живительную силу,
А наши волны – радость и размах,
И наше дно очистится от ила.
Но омут наш был тихим, как могила,
И в наши души вполз холодный страх.
V
Мы напрягали силы, чтоб стряхнуть,
Разбить,разрушить, уничтожить стену
И устремиться в наш великий путь,
Взбив на волнах ликующую пену.
То тут, то там мы бились в берега
С отчаянными всплесками и стоном,
Но сторожа, как злейшего врага,
Все выше окружали нас бетоном.
Мы различались формой и числом
Молекул и энергией движенья,
Текучестью, проделанным трудом,
Способностью к любви и растворенью,
Но здесь я понял: мир – наш общий дом
И наша сила – только в единеньи.
VI
И вот однажды импульс общих сил
Сломал замок бетонного капкана,
И сторожей на красных вышках смыл,
И снова устремил нас к Океану.
И думал я, что бегством из тюрьмы
Я завершил круг тяжких испытаний
И не узнаю больше зла и тьмы,
И новых воплощений, и страданий.
Но из свободной голубой реки,
Катившей валуны по дну ущелья,
По мановенью чьей)то злой руки
Меня всосали трубы Подземелья.
И были они узки и горьки,
И сообщались с Темною Купелью.
VII
И я потек через открытый кран,
Но сохранял покой, любовь и веру:
Ведь я однажды вот в таких пещерах
Спасал от смерти первых христиан.
Но в тайном подземельи на стене
Бетонной не был высечен Распятый,
Здесь люди в белых, словно снег, халатах
Усердно поклонялись Сатане.
Бурлили над котлами пузыри,
И в нас дрожал от жара каждый атом,
Но был я чист и легок изнутри.
И вдруг я ощутил себя крылатым
И в свете угасающей зари
Вознесся в тучу снега над закатом.
VIII
А те, кто был нечист или тяжел,
И те из нас, кто в свой полет не верил,
Наполнили купель – точней котел,
Для апокалиптического Зверя.
Их отделяет толстая броня
От жаждущих корней и ждущих пашен,
Они – поленья Темного Огня,
Их жребий жалок и конец их страшен.
Они утратили свободный дух,
Они заключены в утробе бомбы,
Их день есть ночь, их бытие – недуг,
Внутри бетоном крытой катакомбы
Для новой всепланетной гекатомбы
Хранит их Темный Повелитель Мух.
IX
Снежинкой я упал на плечи гор,
Мечтая отдохнуть от долгих странствий.
Во мне сверкал магический узор
Иного, многомерного пространства.
В моих кристаллах раздавался свет
И медленно пульсировала прана,
И грязи мира не было ни грана,
Как в ледниках блуждающих комет.
Но постепенно нами овладело
Желанье вечной снежной чистоты.
И мы отвергли труд, борьбу и дело,
Как путь, ведущий в омут суеты.
И тут на наших гранях снежно-белых,
Как сыпь, возникли пятна темноты.
X
Играя фантастическим узором,
Лежали мы без меры и числа,
Покрыв холодным белым слоем горы,
И наша тяжесть общая росла.
Мы нависали грозно над аулом,
Чьи жители не ведали беды,
И вот однажды с низким мощным гулом
Мы погребли жилища и сады.
В тот страшный миг, когда меня несло
Разрушить чьи)то судьбы, чьи)то жизни,
Я перестал делить добро и зло,
Я отошел от плахи дуализма
И осознал спокойно и светло
Космический закон детерминизма.
XI
С тех пор куда б ни бросила меня
Капризная, изменчивая карма –
В зловонный омут или в зев огня,
В больничный шприц или пустую чарку –
Меня не пачкали ни кровь, ни яд,
Я оставался чистым и текучим,
Я воплощался много раз подряд,
И падал вниз, и возносился к тучам,
И часто пел: "О древний мой отец!
О символ чистоты и постоянства!
О Океан – начало и конец,
Ты ждешь, когда в итоге многих странствий
Твой блудный сын, Твой странник, наконец,
Войдет в Твоё первичное пространство".
XII
И вновь поплыл я по большой реке,
Минуя села, города и страны,
И слышал крики чаек вдалеке
О скором приближеньи Океана.
А мимо шли большие корабли,
И вот один увез меня в цистерне
В пределы незнакомой мне земли,
В огромный город, полный грез и скверны.
И я был втянут в новый круг мытарств:
В бетонных скалах, в пластиковых норах,
Среди чудес, затмивших Книги Царств,
И свалок синтетического сора,
Среди вибраций славы и позора
Я тек меж капель ядов и лекарств.
XIII
Смывая грязь в страданьи и борьбе
С полов больниц, борделей, ресторанов,
С рук жуликов, убийц и наркоманов,
Стекая в темный омут по трубе,
Я не завидовал ничьей судьбе, –
Я знал, что я – частица Океана,
Что даже путь по донышку стакана
В конечном счете приведет к Тебе.
И вновь я пел: "О древний мой отец!
Уставший дух мой жаждет единенья!
Теку к Тебе, тоскующий пловец,
Чтобы в Тебе достичь освобожденья.
О, дай мне сил для быстрого теченья,
Мой Океан – начало и конец!"
XIV
Я над весеннею землей блуждал,
Как облачко светящихся молекул,
Мой дух томился и чего)то ждал,
Чего-то, что дано лишь человеку.
Вставало солнце из-за синих гор,
И розовела кромка небосклона,
И просыпались звери в недрах нор,
И расцветали юные бутоны.
Вдруг красоты и аромата шквал
Пронзил меня, как шпага, как заноза,
И я увидел чудо – и упал,
Как капелька росы на листья розы.
Такой причудливой метаморфозы,
Пловец пространства, я не ожидал.