Я спустился ниже и занял позицию для торпедной атаки. Было просто необходимо при бомбежке занять абсолютно точную позицию, потому что меня предупреждали, что глубина в гавани не превышает тридцати – сорока футов. Малейшее отклонение в скорости или высоте приведет к тому, что выпущенная торпеда либо врежется в дно морское, либо будут прыгать над водой, и все наши усилия пойдут насмарку.
К этому времени я едва ли сознавал, что делал. Я действовал, повинуясь привычкам, заложенным во мне длительными тренировками, и двигался как автомат. Три тысячи футов! Две тысячи пятьсот футов! Две тысячи футов! Вдруг линкор как будто подпрыгнул прямо перед моим мчащимся самолетом, он возвышался прямо перед бомбардировщиком, как огромная горная вершина.
„Приготовиться к пуску! Внимание! Огонь!“
В этот момент я забыл о зенитном огне противника и отвлекающем грохоте моего мотора. Я сконцентрировался на том, как лучше подлететь и выпустить торпеду. В нужный момент я изо всех сил потянул на себя рычаг спуска торпеды. Самолет кренился и вздрагивал от попаданий зенитных снарядов в крылья и фюзеляж; позади моей головы что-то треснуло, и я почувствовал, как какая-то тяжелая перекладина ударила меня по голове. Но я сделал это! Отличный выстрел!
И самолет все еще летит! Торпеда наверняка попала в цель; пуск был точен. В это мгновение я стал приходить в себя и осознал свое положение, увидев светящиеся трассы пуль и разрывы снарядов батарей обороны гавани. Выпустив торпеду, я пролетел прямо над линкором и снова сделал широкий круговой разворот. И далее пересек южную оконечность Форд-Айленд.
В целях маскировки местонахождения нашего авианосца, как нас инструктировали, я снова развернулся и полетел прямо на юг, в прямо противоположном направлении от „Soryu“, и развил максимальную скорость.
Сейчас, когда атака завершилась, я очень опасался, что огонь вражеских зениток станет плотнее и изрешетит мой самолет. Казалось, снаряды летели в меня со всех сторон, и я был так напуган, что еще до того, как я покинул район бомбежки, вся моя одежда промокла от пота.
Еще через несколько минут воздух стал чистым. Вражеский обстрел прекратился. Полагая, что я благополучно спасся и теперь могу вернуться на авианосец, я начал разворот в сторону „Soryu“. Вдруг прямо передо мной появился вражеский самолет!
Поскольку мой самолет – морской бомбардировщик типа 97 был вооружен лишь одним кормовым пулеметом калибра 7,7 мм, в воздушном бою он был почти беспомощен. Мне подумалось, что на этот раз мне пришел конец.
Ну а если мне приходится умирать, размышлял я, так постараюсь захватить этот вражеский самолет с собой. Я резко развернул самолет и устремился прямо на вражеский самолет, пилот которого, похоже, был озадачен моим маневром и сбежал! Неужели это, подумалось мне, называется войной?»
К моменту нападения на Пёрл-Харбор японская морская авиация достигла уровня, который, возможно, был самым высоким в мире по точности горизонтального бомбометания, а также в применении обычных авиабомб и торпед. Заслуга в такой выдающейся точности бомбежек и торпедирования, как это было четко продемонстрировано в Пёрл-Харборе, а также в морском сражении при Малайе два дня спустя, принадлежала главным образом адмиралу Ямамото.
В период 1939–1940 годов точность бомбометания японских бомбардировщиков была исключительно низкой. Она была столь плохой, что возникали сомнения, будет ли хоть одно попадание, если три-четыре группы из девяти самолетов каждая отправят свои торпеды с высоты 10 тысяч футов в лавирующую цель размером с линкор в открытом море.
С другой стороны, атака трех пикирующих бомбардировщиков на такую же цель всегда гарантировала по крайней мере одно попадание в цель. Высокопоставленные лица были того мнения, что для атаки боевых кораблей предпочтительно было использовать пикирующие бомбардировщики и торпедоносцы. В руководстве морской авиации бытовало мнение, что от обычных бомбардировщиков следует полностью отказаться.
В этот момент адмирал Ямамото активно занялся развитием методики бомбометания. Недавно произведенный в главнокомандующие Объединенным флотом (до этого он был вице-адмиралом), Ямамото твердо заявил: «Пока я – главнокомандующий Объединенным флотом, я не откажусь от горизонтального бомбометания. Да, точность бомбометания наших обычных бомбардировщиков в море низка, но причина низкого процента попадания лежит в непредсказуемых маневрах корабля-цели. Не вижу причины заставлять себя заниматься только этими трудными целями. В любом случае я надеюсь, что здесь еще много предстоит изучить и отработать на практике».