Чернота экранов размывается слезами. Кажется мне — или на самом деле рядом появилась точка чужого корабля? Не надо, слышите… Не надо!
Связь отключена, только автоматический сигнал бедствия на аварийной волне. У меня нет доступа к управлению — Хьюз не дурак. Все, что осталось мне — собственные мысли. Образы и эмоции, чтоб их! Картинка опустевшей станции над Локсиа — и моя в том вина. Трупы и стыд. Я не хочу, слышите? Не хочу такого конца. Не хочу вины, что даже смертью не перечеркнется.
Толчок стыковки, шелест шлюзовых лепестков. Силюсь разглядеть фигуру в люке, но мир снова заволакивает алая пелена. Ударяет внезапно: а что, Андрей, слабо было сразу вены перегрызть? Боялся сдохнуть? А ведь остывший труп вряд ли нес бы заразу.
Подонок ты, Андрей.
Голос. Человеческий, не локса… слава богу, не локса!
— Говорить можешь, парень? Что у тебя тут?
— Ксено… лихораа… — продавливаю сквозь пересохшее горло. — Хьюз… на ло… ксов.
— Ясно. — К губам приникает фляга с водой, тонкая струйка льется в рот. — Мы так и поняли.
Первый глоток обжигает болью. Второй — через силу, на голом «надо». Вкус крови во рту. Хриплю:
— Как?..
— Терпи, парень, сейчас укол поставлю. Вычухаешься.
— Как? — повторяю.
От укола шумит в ушах и накатывает сон.
— Да очень просто. — Меня поднимают, мир вертится колесом рулетки: алое-черное, холод-жар, сон-смерть. Кажется, мне уже все равно. Но сквозь черно-алую пелену небытия успевает пробиться ответ: — Они тебя услышали.
© Copyright Гореликова Алла, 25/01/2008- 17/02/2009