«Стоп, - вдруг говорит писатель. - А какая тогда разница, какая была беременность: запланированной или нет - если даже она и была запланированной, то всякое достоинство этого плана теряется при плохом воспитании».
«Хм...» - задумался мой друг.
«Вот то-то и оно, - продолжает писатель, - что нет совсем никакого различия в том, план это был или чувственная спонтанность, главное - воспитание, внимание к ребёнку».
«А ведь и правда, - говорю я, - какая к чёрту разница. Даже и при условии какого-то планирования родов, мать или отец - всякий - может затем скурвиться».
«М-да-а... - протягивает актёр. - И тут уже встаёт вопрос о том, кто будет исправлять ошибки этих уродов, ведь ничего лучше такого же урода им не вырастить».
«Ну, тут я не согласен, - протестует писатель, - опять же: как можно спрогнозировать то, что́ будет, - невозможно. Может, как раз таки родительское скотство станет катализатором для развития нравственности у ребёнка».
«То есть от обратного? - присоединяется режиссёр. - Маловероятно, но вполне может быть и такое. Однако согласитесь, в неблагополучных семьях, где только пьют и трахаются, ха, - поддерживая тем самым эту пресловутую демографию, - шутит он, - трудно ожидать появление полноценного ребёнка. И здесь даже не стоит вопрос о его физическом здоровье - здесь уже, в первую очередь, дело в его психике, не так ли? Потому что физический изъян увидеть можно практически сразу, а вот проблемы с мозгами обнаружить гораздо трудней. И много шансов в пользу того, что он станет тем же чудовищем, что и его распрекрасные, ужратые вдрызг родители. И опять же, возвращаясь к твоим рассуждениям, - обращается он ко мне, - когда ты говорил о том, что бросил попытки исправить лаской и игрой всякую малолетнюю шпану, - согласись, чтобы исправить этого отброса, который постепенно, но последовательно, определённо, будет уподобляться своим дефектным матери и отцу, какому-то хорошему человеку, возможно, придётся положить на это целую жизнь. Однако, энергозатратно, не находишь? Странный и неоправданный альтруизм. И ещё и без гарантии на успех».
«А не ты ли говорил когда-то, что дети - это бизнес-проект, который должен окупаться. И поэтому случаю: разве родители не должны сделать всё, чтобы их проект-таки стал прибыльным?» - спрашивает актёр.
«Не-ет, контекст совсем иной. Да и тогда я имел в виду не то, что мать и отец должны костьми лечь, лишь бы их чадо чего-то достигло, - я хотел сказать, что задача окупаемости лежит целиком и полностью на ребёнке; мать с отцом или кто-то из них поодиночке - в общем, семья должна вложить в его разум лишь зачатки, которые в дальнейшем разовьются в нечто значимое. Если, как ты говоришь, родители будут способствовать всеми правдами и неправдами успеху ребёнка, делая за него всё абсолютно, то он уж точно не окупится, потому что затрат слишком много. Всё и вся должно хотя бы окупаться. Иначе бизнес нерентабелен и его стоит ликвидировать».
Мы все дружно рассмеялись его последним словам.
«Ладно, конечно, всё это спорно,» - говорит актёр.
«Ну а как ещё иначе? - отвечает мой друг. - В какой-то степени всё в нашей жизни - это блуждание на ощупь. И чёрт знает, куда тебя это всё заведёт. - Пьёт он очередной бокал вина».
«А о ком ты говорил, - спрашиваю я, - “какому-то хорошему человеку”? Кто это?»
«А кто его знает?» - отвечает он уклончиво.
«Ты что, сам не знаешь, о чём говоришь?» - не унимаюсь я.
«Да нет, - отвечает писатель вместо режиссёра. - Здесь всё предельно просто. Родители этого гипотетического ребёнка - антисоциальные личности, грубые, омерзительные животные; не с них же ему брать пример того, что хорошо, - он их и сам, определённо презирает; чтоб это бедное чадо хоть что-то стало собой представлять и мало-мальски отличаться от прочих подрастающих общественных паразитов, в его жизни должен появиться такой человек, который будет иметь над ним влияние. И, я согласен, этому человеку нужно будет посвятить себя всего воспитанию этого уже развращённого ребёнка, сколь бы мал он ни был».
«М-да-а... - вздыхает режиссёр. - Такие маленькие, а уже такие уроды».
«Ага... - писатель тоже вздохнул. - И в этом случае есть лишь три пути: самый распространённый - пустить всё на самотёк; самый сказочный - любовью и лаской исправить этого зверёныша; и самый действенный...»
«Удавить..?» - вклинивается мой друг-порнограф.
«Увы...» - кивает писатель, поджав от досады губы.
«Да вы с ума сошли, - восклицает актёр. - По-вашему, всех нужно удавить к чёртовой матери?! Как так-то?»