Я - ось. Весь мой разум, всё его внимание обращено на правую ногу, которая служит опорой. Всё внимание только ей, этой стальной опоре, воткнувшейся в землю. И ничему другому.
Начинаешь вращение - и для тебя всё перестаёт существовать, кроме того, кого ты крутишь и как ты это совершаешь.
Жарко. Я чувствую, как пот катится по спине, впитываясь в пояс джинсов, капает с бровей; моргаю - капля падает на щеку и следует дальше; губами я чувствую вкус своей усталости... солёный неприятный вкус, от которого хочется только избавиться и не вспоминать.
Спина в напряжении. Руки вторят ей в этом. Опорная правая нога исходит молочной кислотой, жжением: от самых бёдер до голеней, до ступней - наполняется, истекает ею.
Я шаркаю кедами, поднимая вокруг пыль.
Постепенно останавливаюсь. Ребёнок робко ощупывает руками плывущее пространство, ногами - всем, чем придётся. Девочка качается, монотонно ковыляет к родителям. Она в угаре. Её раж не кончается... никогда. Пока она со мной.
Но даже и то, что в любой момент по своей непредсказуемой прихоти я властен и волен отпустить ребёнка в свободный полёт в сторону лужи или острых кустарников, не есть самое отвратительное, что я могу учудить; ибо в тот миг, когда маленький ребёнок, совсем ещё кроха, обнимает меня, всецело меня любя, припадает щёчкой к моему округлому пузу - в это мгновение я вдруг могу заорать на ребёнка из пасти хомяка диким криком, криком монстра, хрипящего и рыгающего, безбожно матерящегося, предстать чудовищем, злющим и беснующимся, схватить эту девчушку или этого мальчишку и орать, орать, орать, пока та или тот не намочит штаны, не впадёт в истерику, покраснев и залившись слезами, растеряв абсолютно согласованность психики; но приобретя душевную травму, неискоренимую фобию, неизбывный страх на всю оставшуюся жизнь...