Решаю наконец вернуться к роману, как бы не бежал этого все эти месяцы, обретшие вид целого года. Мой «Тополь»...
Помнится, я начал его, ещё когда мне было лет пятнадцать, удивительно. Сколько раз его правил, исправлял, перечитывая, наверное, уже на сотый раз. И вот сейчас опять с самого начала читаю, и всё мне знакомо, всё любимо и мило: герои, окружающий их мир - и самое главное, что меня во всём этом восхищает, - это то, что я - единоличный творец всему этому; что я - равный Богу, создавшему Адама и Еву и Рай с Преисподней.
Но вдруг, продвигаясь всё дальше по тексту, я понимаю, всё более отчётливо, что мне не нравится. К каждому слову, к каждой реплике у меня внезапно появились претензии; претензии к самому сюжету, к характерам - ко всему.
Нет, нет, только не это! - повторяю я. Всё же было идеально! Как такое может случиться! Что всё в один миг стало не годным!
И это тяжелое настроение меня не покидает, пока «Тополь» не обрывается на полуслове, там, где несколько лет назад я прервал работу над ним. Я ошарашен. В буквальном смысле берусь за голову и широко распахнутыми глазами вперяюсь в пространство, пытаясь уразуметь, осмыслить то, что только что произошло. Как??? Как я мог так ошибаться?!
Отшвыриваю ноутбук в сторону, сажусь, опустив ноги на холодный пол, и, как в какой-то бездарной драме, роняю голову на подставленные руки и... чуть ли не плачу.
Как я мог так ошибаться?
Вдруг приходит страшное предположение: а если сейчас перечесть «Зершторен»? Неужели и он мне сейчас покажется никчёмным?
Устремляю водянистый взгляд в стену, в книжный шкаф и уже вижу корешок его... неохотно приподымаюсь, чтобы дотянуться рукой до полки. Снимаю с неё моё вымученное детище. В смятении изучаю обложку, измусоливая одну и ту же думу: неужели ты меня разочаруешь? Скольжу по буквам моего имени, титула, пролистываю, обозревая мельком знакомые символы и их расположение. В задумчивости просиживаю не одну минуту. Наконец, всё же решившись, открываю книгу на первой странице и начинаю читать. Первая часть такая же, как и годами ранее. Ничего не изменилось. И чувства во мне те же самые, что и были в прошлом, в тот момент, когда я это писал. Знакомлюсь в очередной раз со второй частью. И здесь меня пробирает уныние: чем далее я продвигаюсь по тексту, тем всё более схожи мои ощущения с теми, которые я испытывал, перечитывая «Тополь» - мне не нравится, уже не нравится. Как это могли напечатать??? Читаю третью часть - и всё то же самое!!! Полный провал. Откладываю книгу в сторону: на сегодня достаточно неприятных откровений...
Тупо пялюсь в стену и не могу прийти в себя. Перебираю в голове варианты. Варианты того, что можно было бы сделать с этим, что предпринять.
Переписать? Всё полностью?
Нет, не пойдёт...
... скомкать, сжечь, уничтожить со злости на себя и эти слабые нелепые тексты; пробирает стыдом и чувством позора, дрожь пробегает по коже; как странно: всего-то несколькими неделями ранее мы с тобой гордились всем тем, что когда либо нами было написано. Ну а «Зершторен» и вовсе был для нас сакральным, чем-то великим и исключительным. Сейчас он не более чем лепет возомнившего о себе чёрте что юнца... по сути, когда мы писали его, нам было девятнадцать лет. Этакие амбициозные, горделивые, самовлюблённые...
Но странно то, что его признали массы... выходит это какое-то сугубо наше сиюминутное помутнение? Какой-то сбой... срыв. Неверный угол зрения, неверное прочтение. Но как оно может быть неверным, если мысли эти формировал я сам, как у меня, автора, может быть проблема с репрезентацией?!
Значит, ошибаются массы. Что́ особо не удивляет.
Ставлю книгу обратно на полку.
И думаю, чем бы заняться? Писать уж точно пока не смогу. Читать тоже не хочу нисколько. Единственно интересный для меня сейчас автор - это я сам. Иные же ушли на второй план, а их произведения и вовсе стали все эфемерными и едва различимыми в этом моём угрюмом состоянии. Слова всё равно не будут стягиваться в хоть сколько-нибудь связные строчки - это мне уже известно, даже и без экспериментов. Голова занята совсем другим... совсем другим.
Можно предположить, что я себя накручиваю. И - да, я накручиваю, но, даже и признавшись, не начинаю чувствовать себя лучше ни на грош, только всё более убеждаюсь в обратном - в том, ужасном, кошмарном, непостижимом: я пошёл не по тому пути...............................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................