Илья Витальевич Косов
Зет | Начало
Глава 1
Этот странный мир
Я помню всё с самого момента моего рождения. Тогда я еще не знал, но позже оказалось, что ученые называет такое явление «гипертемистическим синдромом». Я помню те ощущения, когда мама родила меня. Позже я смог открыть глаза и увидел потолок комнаты — он был серо-коричневатого цвета, деревянный. Справа был стол, на котором стояла свеча. Я помню всю палитру цветов, излучаемую огнем той свечи. С самого детства я был странным, ведь помнил всё.
Я помню, как мама посмотрела в мои серые глаза и назвала моё имя впервые. «Зет» — сказала она ласковым голосом. Я помню, как мой отец радовался моему появлению, ведь мужчина в семье — это всегда к лучшему. И я помню, как впервые я понял, что с этим миром что-то не так.
Я родился во вполне обычной деревенской семье. Моя мать, Анна, женщина 30 лет, с каштановыми волосами и такими же карими глазами, делала всю работу по дому и подрабатывала швеёй. Отец, Кейн, широкоплечий мужчина 40 лет, был охотником, всегда улыбчивый и простодушный. Старшая сестра, Нира, ей было 8 лет, когда я родился, внешностью пошла полностью в маму и вместе с ней занималась шитьем. Еще у меня был старший брат, Зиг, но отец рассказал мне позже, что он умер от лихорадки в раннем возрасте. Семья быстро оправилась от его смерти, ведь в этом нет ничего необычного. У нас в деревне есть несколько семей, где умерло и по три-четыре ребенка всего за какие-то 5 лет.
Когда мне было примерно три года, и я уже мог уверенно стоять на ногах, чтобы пойти в любой уголок дома, я забрёл в одну из дальних комнат. Там я нашел небольшой книжный шкаф, где лежало всего три потертые книги. Когда я спросил у мамы, откуда у нас эти книги, она рассказала, что несколько лет назад отец нашел труп человека в лесу, у которого была сумка с этими книгами. С тех пор, каждый раз как отец уходил в лес на охоту, а мама отправлялась к одной старушке, которая торговала одеждой, я приходил в ту комнату с книгами. Мать и отец были не обучены грамоте и знали всего несколько букв из алфавита. Пару раз я видел, как они читали разные надписи на всяких бутыльках или баночках с травами. Поэтому, найдя те книги, я уже знал 18 букв из 37-буквенного алфавита. Я просто часами всматривался в желтоватые страницы книг в поисках знакомых мне букв.
Из-за моей необычной памяти уже к 3 годам у меня был словарный запас на уровне взрослого простолюдина. Так, встречая знакомое слово в книгах, в котором я не знал всего пары букв, я мог догадаться о том, как же эти буквы читаются. Через пару недель просматривания книг я запомнил весь алфавит и смог наконец приступить к осознанному чтению. Первая книга называлась «Атлас Хеннарии». В ней кратко описывалась география Хеннарии, мира в котором я жил. Во второй книге, «Повесть о Бермунде», рассказывалось о похождениях героя древности Бермунда. Третья же книга, «Простейшая классификация даров», заинтересовала меня больше всего.
«Дар» — самая первая вещь в этом мире, которая показалась мне странной. Не знаю, почему мне так показалось, просто появилось какое-то чувство несоответствия, как будто такого не должно было быть в этом мире, но почему-то есть. Из книги я понял, что по достижению 6 лет каждому ребенку присваивается дар богов. Считается, что дар ребенка будет либо схожим с дарами его родителей, либо с малой вероятностью может сильно отличаться. В книге все дары были подразделены на классы или же ранги. Основная часть людского населения владела обычными дарами, чуть меньшее количество — редкими дарами, и, наконец, самая малочисленная часть владела уникальными дарами. К обычным дарам можно отнести дары всей моей семьи: у отца — охотник, у матери и сестры — швея. К редким дарам автор книги относил, например, дар рыцаря, дар торговца, дар художника. Об уникальных дарах было дано совсем мало информации, но автор считал, что все выдающиеся люди обладали именно такими дарами. Например, у императора Каники, страны, где я родился, был, как ни странно, дар императора, а у командира рыцарского ордена Каники — дар полководца.
Автор писал, что дар повышает в разы скорость обучения другим связанным навыкам, а также может направить развитие твоего тела в нужную сторону. Например, ребенок с даром торговец получает базовые знания арифметики за пару недель, и в дальнейшем он может даже научиться чувствовать, какие его действия, какие контракты приведут к большей прибыли. Именно поэтому людям нет никакого смысла в том, чтобы пытаться обучиться чему-то другому, ведь это приведет к гораздо более низким результатам по сравнению с людьми, обладающими соответствующими дарами.
Когда мне уже исполнилось 4 года, я спросил у мамы, хотела бы она заниматься чем-то помимо работы швеёй, может, выращивать овощи или скот. Мама тогда сильно удивилась, она сделала такое лицо, как будто увидела говорящую табуретку, а не меня. Она сказала: «Зачем? Я же швея.» Больше я никому не задавал подобных вопросов. Казалось, что только я один во всей деревне, может даже во всей стране или даже во всей Хеннарии не понимал, почему нельзя заниматься тем, чем ты хочешь, а не тем, на что тебя наставили боги.
С того момента, как я прочитал три книги, мне не давали покоя многие вопросы: почему мне кажется странным этот мир с дарами, почему другие не считают его странным, почему я помню всё, что когда-то видел, почему люди даже не пытаются пойти по другому жизненному пути, отличному от их даров, почему боги несправедливы и выдают всем дары разного ранга, почему я отличаюсь от всех людей, которых встречал? Почему, почему почемупочемупочему?!
Шум вопросов в голове всегда был. Сколько себя помню. Я научился сдерживать его, ослаблять, переключаться на что-то другое, только лишь чтобы он не разрывал мою голову. Иногда это невозможно было терпеть. Это было как приступ, невероятно сильная боль, резкая и неутихающая, казалось она длилась несколько часов, но на деле всего пару секунд. И потом я терял сознание. Местная травница из деревни ничего не могла сказать моим родителям, ведь она никогда не встречалась с такими недугами. Мать с отцом просто стали считать, что я болезненный ребенок, и начали бояться, не умру ли я так же как и мой старший брат в маленьком возрасте.
Но я знал, что это никакая не болезнь и не проклятье. Это несоответствие. Как будто я не могу принять этот мир, или как будто мир не может принять меня. Тогда я не знал, что с этим делать, но позже я нашел ответ.
На мой шестой день рождения отец поймал крупного оленя в лесу, и мама устроила настоящий пир, по крайней мере, таким мне тогда казался наш семейный ужин. Сестра сшила для меня белую рубаху с красной вышивкой, которую я сразу же надел. Шум из головы отошел на второй план, и меня переполняло счастье. Простое, незамутненное вечными вопросами, казалось, что я был готов проживать так каждый день со своей семьей до самой смерти. Но всё изменилось в назначенный час. Тогда я не стал ложиться спать, ведь в полночь должен был определиться мой дар. Я просто лежал на кровати и ждал этого. Чем больше текло время, минута за минутой, секунда за секундой, тем больше шум нарастал. Обычно он ощущается как сильный ветер за окном, потом ставни распахиваются, и меня окутывает вихрь. Потом приходит звон. И наконец, несметный рой насекомых будто заползает мне в уши, ползает под кожей, проникает в каждую часть тела и не перестаёт шевелить своими крылышками. В такие моменты я могу ощутить каждую часть своего тела, могу увидеть каждую частицу пыли на деревянном полу, но я ничего не слышу. Ничего, кроме этого, ужасающего и уже по-своему родного шума.
Я начал корчиться от боли на кровати, я не кричал — уже привык, но контролировать тело, сводящее судорогами всё еще не мог. И вот в момент самого пика боли и шума меня наконец отпустило, а комнату озарило свечением настолько ярким, что я не мог открыть глаза еще пару минут. Наконец, мне удалось открыть глаза, и я увидел это. Вторую вещь в этом мире, от которой веяло несоответствием. Я увидел небольшую табличку перед глазами. Хотя скорее не увидел, а почувствовал, она как бы была и перед глазами, и как будто прямо в голове. На табличке было всего несколько надписей. Я начал читать.