— Если начну, то уже не смогу остановиться, дитя. А так быть не должно… — вздохнула Лакус и отвернулась. А двое, поклонившись, покинули её покои.
…
Сверкнув пламенными очами, что порой кажутся даже умнее человеческих, посыльный ястреб взмыл в небо и вскоре растворился в грозовых тучах, которые неспешно затягивали всю голубизну, намереваясь затмить даже солнце.
Письмо отправлено, жалеть больше не о чем. Хотелось бы признаться себе, что сделал всё, что мог, но это вовсе не так. Любой смотрящий со стороны наверняка нашел бы одно, два иль три того, чего я мог бы, но не стал. Я лишь не буду оправдываться…
Я поднялся с груды обломков, на которой сидел, отряхнулся и направился к воротом под десятками и сотнями любопытных, трепещущих, злобных, а иногда и яростных взглядов. Удивительно, как легко имперцы согласились с приказом своего главнокомандующего, ведь я совсем недавно на их глазах убил тысячи их же соратников. И либо тут дело в его авторитете, либо же слово «подчинение» вырезано у них на оболочках душ. Что ж… со вторым я постараюсь вскоре разобраться.
Местами цветущий луг, полоса хвойного леса и виднеющиеся в дали засеянные поля теперь под тенью облаков и порывами разбушевавшегося ветра выглядят иначе, чем ранее. Почему-то такая погода и подобные виды всегда случаются перед началом ожесточенного сражения и придают ему больше красочности, как бы странно это ни звучало. Создают правильный настрой и отгоняют ненужные мысли.
Клинки должны быть тут через… какое-то время. Мне неизвестно, знают ли они о аномалиях, что способны перемещать людей на далекие расстояния, неизвестно и как они будут добираться. Знаю лишь, что обязательно придут, ведь так сказал Дух Маны. Чего он не поведал, так это об их дарах, точнее даре — Клинок Императора. Как и все, я слышал рассказы, слухи, читал истории и откровения ближайших к императорам всех времен людей, но во всём это не было ни намёка на их силу.
Пока думал, отошел уже на пару сотен метров, оставив кажущийся теперь довольно небольшим форт позади. Вдалеке теперь виднелся холм с одиноким деревом и протоптанной дорожкой, уходящей куда-то дальше за горизонт, там же мелькали и несколько фигур. Надеюсь, они успеют убраться подальше, когда Клинки нагрянут, хоть у меня и нет уверенности, что те прибудут именно сегодня, а хотелось бы… Ожидание утомляет. Как утомляют и прикованные к тебе взгляды, как утомляют те, кто тебя порой недооценивают.
— Хотите убить, так нападайте побыстрее. А если честного поединка желали, так следует хотя бы представиться. — сказал я тихо в пустоту. Услышь кто, и посчитают полоумным, подумают на духов или проклятие какое, мол голову потрепало, вот и несёт всякое в никуда.
Тучи всё сгущались, и вот наконец первая капелька дождя коснулась сухой земли. И будто желая сделать своё появление более эффектным, а может даже неожиданным, передо мной без единого звука, шуршания пыльной почвы и проглядывающей из-под неё изредка травы возникли трое. Странная белая дымка скрывала очертания их лиц, одежд, волос, оставляя лишь силуэты, напоминающие человеческие, на месте глаз которых горели двое красных огоньков, что оставляли в воздухе след каждый раз, как те вертели головами.
Их руки дернулись одновременно, направив что-то, смутно напоминающее оружие, в шею, голову и сердце. Движения их были неестественными и даже нечеловеческими, будто тряпичные куклы из детских представлений на базарных площадях, но из-за этого же они были быстры и точны. Мне стоило лишь чуть пошатнуться в сторону, и два острия со свистом прошли мимо, а третье с диким визгом и скрежетом уперлось в металлическую кость.
Тот, что стоял ближе всех, всеми силами пытался протолкнуть острие глубже, но попытки не приносили плодов. Я сделал шаг и резко схватил его за запястье, а оружие в миг исчезло, испарилось, будто и не было его. В месте, за которое я держался, дымка отступила отрыв обычную человеческую руку, если не считать того, что ту покрывало полотно странных символов, знаков, линий и фигур, так что естественный цвет кожи почти полностью скрывался за ними.
— Значит и рот должен быть. А что ж не отвечаем? Даже трущобного пройдохи манер побольше будет.
Моя достаточно тяжелая рука с пронзительным свистом разрезала воздух и впечаталась тыльной стороной ладони в челюсть клинку. Тот с хрустом и щелканьем, прокрутившись пару раз, отлетел на пару метров, разбрызгав несколько кровяных капель по траве, которые быстро смылись дождем. А вот это уже радует — всегда приятнее сражаться с теми, кто не обделен сей удивительной жидкостью.
— Теперь можно и знакомиться. Я Зет. А вас как кличут, клинки?
Глава 6 Несчастные куклы
— Давай на счёт «три»! Раз… два… ТРИ!!! — с хрустом и грохотом трое имперцев вытащили тело своего собрата по оружию из-под обломков… точнее то, что от него осталось. Во всём форте кипела работа — хотя этакое «перемирие» и было заключено соглашениями командиров двух армий, война как таковая еще не закончилась, а её последствия уже были на лицо. Ремонтом самой крепости, конечно, займутся другие, а вот подсчетом погибшим и сбором их трупов должны были всё-таки заняться сами солдаты.
— М-м-мужики, может мы это… подсобим? — спрашивал худой у своей братии, в которой он и без указа Зета стал уже заместителем командира и пользовался неким уважением.
— И что же мы теперь, ВРАГАМ помогать будем, а, Худой?! То есть, заместитель командира… — отвечали ему, выделяя его новое звание с ехидством, но всё же и с толикой радости.
— Т-так ведь, п-перемирие… как-никак. Д-да и мы все тута, эт самое… имперцы-то…
— Хмм, как-то это всё неправильно, что ли…
— А я думаю, прав Худой! Давеча с ними в одних городах жили, за одним столом может даже ели! А теперь чего? Верхушка колыхается, а нас и вместе с ними трясет, не по своей воле, между прочим…
— Дело говоришь!
— Вот-вот…
— Ну, веди тогда, заместитель командира! Тебе слово давать, хах.
Солдатня стала подбадривать Худого, хлопать по плечам и всячески подначивать. Тот бы и рад, да вот только чувствовалось, что на него просто скидывали ответственность. Но теперь уже ничего не поделать, сам предложил!
И вот под сотнями таких же взглядов, какими недавно провожали его командира, Худой шёл «давать слово», как и было сказано. А на плацу тем временем продолжала кипеть работа, которой с криками и резкими движениями рук командовал светловолосый мужчина.
— Вон там приподними! Да не так, горе ты луковое… Рычаг! Рычаг сделай, эх. И чему вас только в академии учили? — кричал он.
— Д-доброго д-дня вам… — обратился к имперцу Худой.
— А? И тебе здравия, только что ж в нём доброго? У нас тут потери, как видишь, под две тыщи наберется! «Добрый», хах…!
— И-и правда… В-вам, может, п-помощь нужна?
— Ты что ли помогать собираешься, солдат? Кем будешь?
— З-заместитель командира я… Х-худой звать.
— Ага, а я главнокомандующий! Ха-ха-ха-ха… — долго смеялся светловолосый. — Ээхх… Погодь, правда что ли? — ответом ему был дерганный кивок, на что тот задумался и сказал. — Командир третьего отряда я, Бориславом звать… Значит все ваши нашим помочь желают?
— К-какие уж тут… «ваши» да «наши»? М-мы же как-никак все тута… имперские, д-да и п-перемирие же…
— И то верно! Хрен с тобой, зови, чего уж делать. Но если вдруг что, отвечать ты будешь… головой! Понял, заместитель командира?
— Т-т-так точно!
…
— Ле… Марика, могу я полагать, что это тот форт, который ты ищешь? — Зен указал на серые стены, что виднелись вдалеке. С того места, где их троица находилась, а именно на небольшом холме с одиноко стоящим деревом, до форта было рукой подать — прямиком через поле, по лугам, чуть больше километра.
— Да. — ответила она как всегда коротко и собиралась уже пришпорить бедную скотину, которая от устали уже вывалила розовый язык.
— Сестра, постой! — схватила её за руку Ларика.