— Видно, подходящий, — сказала первая «рожа» второй.
— И вооружен до зубов, — сказала вторая «рожа» первой.
— Теперь отправляйся к своему грузовичку и помалкивай, — в один голос сказали оба они Янгосу.
Янгос с облегчением вздохнул, видя, что они удаляются. Он повернул обратно и мрачно зашагал между колоннами галереи. Дождь уже перестал накрапывать, но покрытые брезентом грузовички по-прежнему стояли без дела. Когда он проходил мимо киоска, то услышал оттуда голос, словно отвечавший на его мысли:
— Янгос! Подмастерье Никитаса просил передать тебе, чтобы ты зашел в мастерскую. Нужно что-то перевезти.
Янгос обернулся и увидел, что из киоска, словно из скорлупы, облепленной разноцветными чешуйками — газетами и журналами — выглядывает старикашка, напоминающий в этом ярком обрамлении павлина. Янгос устал, бесцельно пробегав все утро по городу. Пора было хоть немного поработать. Ни о чем другом он и не мечтал. Кроме того, столяр остался ему должен двадцать драхм, и вчера он заходил, чтобы получить долг, но не застал Никитаса.
Когда Янгос шел в столярную мастерскую, его взгляд остановился на больших часах муниципалитета. Было ровно двенадцать. Движение на центральных улицах уже не было таким оживленным, как утром. Он подумал, не зайти ли в таверну, не пропустить ли стаканчик, но предпочел закончить сначала дела со столяром.
РЕСТАВРАЦИЯ - ОБИВКА - ПОЛИРОВКА МЕБЕЛИ - ДВЕРНЫЕ И ОКОННЫЕ РАМЫ
В мастерской стоял знакомый запах политуры и лака. Никитас, наклонившись над столиком, усердно протирал его суконкой. Подмастерье, у которого из-за глухоты с лица никогда не сходило удивленное выражение, шпаклевал в углу кресло.
— Мне передали в киоске, чтобы я зашел, — сказал Янгос с порога.
Никитас вытер руки о белый передник и протянул Янгосу для пожатия мизинец.
— У меня есть две тумбочки, кровать и вот этот столик, который я сейчас покрываю лаком. Вечером все это должно быть доставлено заказчику, в его лавку.
— Сегодня среда. После обеда лавки закрыты.
— Это ничего не значит. Лавочник будет ждать заказ. Ты втащишь мебель через заднюю дверь. Вот адрес.
— Сегодня не могу. Я занят.
— Поезжай вечером. В семь, в полвосьмого.
— Тоже не могу.
— Я должен отправить мебель сегодня. Я обещал лавочнику, а он хороший заказчик. Кстати я отдам тебе и долг, двадцать драхм. Я буду здесь до девяти.
— Вечером я буду занят, — повторил Янгос со вздохом. — Сегодня первый раз в жизни я выкину такой номер... Наверно, даже убью человека.
— Опять ты с кем-нибудь сцепился?
— Ничего подобного. Завтра все узнаешь.
— Почему завтра?
— Потому что произойдет это сегодня, а узнаешь ты обо всем завтра.
— Ничего не понимаю! Что произойдет?
— А тебе какое дело?
— Знаю, Янгос, что тебе ничего не стоит ввязаться в драку. А ведь ты неплохой парень. Смотри, как бы тебе не нарваться на неприятность.
— Я-то думал, что тебе надо перевезти что-нибудь прямо сейчас. Кабы знал, что после обеда, не пришел бы.
В углу мальчишка-подмастерье с вечно удивленной физиономией, как всегда, улыбался, не понимая, о чем говорят хозяин и Янгос.
— Тебе, парень, смешно, да? — набросился на него взбешенный Янгос.
— Оставь беднягу в покое, — взмолился Никитас. — Я взял его в мастерскую из жалости.
Вскоре Янгос вернулся на стоянку.
Теперь не только Генерал здоровался с ним, но и другие начальники при его приближении кивали ему. Сидя за рулем, он с трудом различал их. Уже стемнело; светящихся реклам было мало, и на улице, загораживая витрины, кишмя кишел народ. Янгос не мог отделаться от мысли о десяти тысячах, которые скоро отдаст Аристидису; за отсидку в тюрьме ему тоже помогут расплатиться. И, оседлав свой «трехколесник», он чувствовал себя героем в толпе пешеходов.
Сейчас Янгос был по-настоящему зол, он буквально кипел и лишь искал повод на ком бы отыграться. Час назад возле «Катакомбы» он встретил Мастодонтозавра, который поручил ему сорвать объявление, вывешенное организаторами митинга. Янгос не понял хорошенько, зачем нужно было это делать. Начальник участка сказал ему: «Чтобы они не знали, куда им идти». «Глупости! А что мне до этого?» — подумал Янгос. Он хорошо ориентировался в этом районе. Нахально расталкивая людей, он добрался до большого стенда, установленного посреди мостовой, там, где зеленели островки редкой травы. Он поднял руку и с силой рванул объявление — тем же движением раздевал он прежде проституток. Этот жест насилия вызвал сразу всеобщее возмущение.