— Я уже выпутался, — возразил Никитас, которого совсем не обрадовало посещение Бровача. — Когда состоится суд, я выступлю на суде и — кончено дело.
— Можешь ты пожаловаться на меня лично? Причинил я тебе какие-нибудь неприятности до или после того происшествия?
— Я вас знать не знал и видеть не видел.
— В газете я прочел, что тебе посулили золотые горы. Обещали дать хорошую работу, деньги. Где все это? Георгос сказал, что ты едва сводишь концы с концами.
— Им наплевать на меня.
— Согласен с тобой... Так что же в результате ты выиграл?
— Я потерял десять лет жизни.
— Вот видишь. Коммунисты выиграли, потому что приобрели героя, партия Союз центра достигла власти, правая партия отошла от дел и наверняка отошла бы и без того происшествия, потому что восемь лет у кормила правления — срок немалый. В конце концов, никто не пострадал, кроме тебя, меня и еще кое-кого.
— Да, это так.
— Скажи, видишься ты хоть изредка с Тигром?
— Нет.
— Если ты случайно встретишь его, зайди вместе с ним ко мне на службу, выпьем кофейку. Хочу сделать вам одно интересное предложение. Вот тебе мой телефон. — Бровач достал из кармана листок бумаги и записал номер. — Перед тем как прийти, позвони мне. Для нас есть возможность раз и навсегда разделаться с этой историей, к тому же без особого труда. Вы возместите свои убытки, а я, горемыка, добьюсь справедливости.
— Какая возможность?
— Скажу в другой раз. Теперь я знаю, где ты работаешь, и приду тебя навестить.
И бывший префект ушел, оставив загадку неразгаданной. Действительно, он сдержал слово и как-то раз вечером, когда мастерская уже закрывалась, зашел за Никитасом и угостил его в Панкрати мороженым. О той «возможности» Бровач даже не вспомнил. Они поговорили только о ПАОК, у которой были шансы на получение кубка. Оказалось, что бывший префект был тоже болельщиком ПАОК, и даже с давних пор. Он снова оставил Никитасу номер своего телефона, на случай если старая бумажка потерялась.
И вот, чертово совпадение, не прошло и недели, как Никитас увидел на улице возле продавца каштанов Хадзиса, лысина которого блестела при бледном свете ацетиленовой лампы. Он подошел к Тигру сзади и положил руку ему на плечо. Тот подскочил, как настоящий тигр. После посещения премьер-министра они ни разу не виделись.
Они зашли в ближайшую закусочную и заказали апельсиновый напиток — Хадзис газированный, Никитас простой. Там было тесно, всего два столика, но гул огромного холодильника вполне мог заглушить их разговор.
— Я искал тебя, — сказал Никитас, — но не знал, где найти. Два раза приходил я на площадь Тахидромиу, но тебя там не было. Дело вот в чем. Ко мне дважды наведывался бывший префект. Он оставил мне свой номер телефона. — Никитас достал из бумажника листок с номером.
— Что ему от нас надо? — спросил Хадзис.
— Он хочет нас видеть, поговорить об одном дельце. Разве поймешь, что у него на уме? Мне кажется, он темнит.
— А вдруг где-нибудь возле его дверей нас подловит фоторепортер, а потом нам пришьют, что мы с ним встречались тайком?
— Не знаю, Хадзис. Но сдается мне, он сильно помягчел.
— Дрожит он, вот отчего и помягчел.
— Что мы потеряем, если увидимся с ним?
— Правильно, мы ничего не потеряем, — согласился Хадзис.
— Я позвоню ему, скажу, что мы зайдем завтра.
— Разок можно к нему сходить... Ох!
— Что с тобой?
— Живот распирает! От газировки, — объяснил Хадзис.
На следующий день вечером, стараясь никому не попадаться на глаза, они проскользнули в ворота военного склада. Им не пришлось объяснять, кто им нужен, потому что часовой был заранее предупрежден. Он повел их не по главному коридору, куда выходили двери многих комнат, а по тихому боковому; они спустились по лесенке и оказались перед кабинетом бывшего префекта полиции.
Бровач встретил их с распростертыми объятиями. В особенности обрадовался он Хадзису. В углу стоял еще какой-то мужчина, и Бровач отрекомендовал его как «человека, которому можно полностью доверять».
— Вот и собрались мы все вместе, трое беженцев, несправедливо пострадавших из-за дела Зет. Нам надо организовать партию, — пошутил Бровач.
— Рабочие и служащие всех стран, соединяйтесь! Так мы будем теперь говорить, — рассмеявшись, сказал Хадзис.
— Да, да, — с глупой улыбкой подхватил Бровач. — В единении сила... Может быть, хотите закурить? — Никитас не курил. Хадзис взял сигарету. Бровач поднес ему зажженную спичку. — Как дела?