Главнозавр был совсем не глуп. Полиция — это одно, рассуждал он, а государственная власть — другое. Надо пробудить интерес к себе и у представителей государственной власти. Для этого он задумал издавать журнальчик под названием «Греческая экспансия» — на самом деле откровенно прогерманский, как заметил однажды Генерал, — и, хотя хвастался тем, что журнал выходит каждый месяц, за два года появилось всего три номера. Но это было не столь важно. Благодаря своему журнальчику Главнозавр, словно крыса, вгрызся в тайные статьи расходов министерства, которое вело борьбу с коммунизмом, и пожирал средства, остававшиеся от советологов. Если ему говорили, что он занялся издательским делом, чтобы прокормиться, он свирепел, как зверь, и себе в оправдание вспоминал о двух газетах, выпускаемых им в прошлом: еженедельной «Новости Олимпа», выходившей в 1928 году в городе Катерини — там, где коммунисты убили его шурина и племянника, — и «Земледельческом знамени», выходившем в 1935 году. Может быть, он и не сделал карьеры журналиста — жизнь предъявляла ко всем свои требования, — но обычно сходил за журналиста, и сегодня здесь, на площади перед Демократическим профсоюзным клубом, стоял рядом с журналистами.
Существовали и другие общества, подобные обществу Главнозавра, например совершенно невероятная организация «Национальная безопасность — Защитники греческого конституционного короля — Могущество бога — Божественная вера — Бессмертие греков», которую возглавлял майор в отставке из Килкиса, освобожденный от суда по причине идиотизма. Но власть имущие нисколько не считались с ее членами, мелкими хулиганами. Поэтому суд и полиция не делали им поблажек. Что же касается общества Главнозавра, то оно было хорошо организовано и члены его дисциплинированны. Каждый четверг вечером Главнозавр собирал своих людей в Верхней Тумбе в таверне «Шесть палок», принадлежавшей Гоносу — ныне покойному, и проводил с ними беседы. Гонос запирал дверь, стоявший на часах мальчик никого постороннего в таверну не пускал.
Там Главнозавр наставлял своих учеников, и это приносило ему огромное наслаждение. Он говорил о коммунизме. О родине. О религии. О семье. Члены общества, народ очень пестрый, слушали его разинув рот...
— Ну, ты, там, соня, — одернул он на последней беседе какого-то парня, — когда говорит вождь, слушай и набирайся ума, а ты, Янгос, перестань лакать вино...
Гонос подносил вино, а Янгос осушал кружку за кружкой, точно это была вода. Янгос был буян и бродяга, но вождя слушался. Поэтому Главнозавр зачислил его в свой батальон смерти.
— Здесь, у себя, мы можем устроить рай, стоит нам всем вместе взяться дружно за дело. Если ты стараешься на работе и у тебя хороший хозяин, какого рожна тебе еще надо?
— Не всегда, вождь, бывает так, как ты говоришь, — осмелился заметить один из новых членов организации, проходивший испытательный срок.
— Заткнись! Прочти сначала хоть несколько книжек, а потом лезь со своими замечаниями, осел неученый. Почитай «Мою борьбу» Гитлера. А кто такой был Гитлер? — спросил он, обращаясь ко всем слушателям.
— Тот, кто пообещал спасти мир, — донесся голос из угла таверны.
— Молодец. Я рад, что вы не забыли моих предыдущих лекций. Итак, Гитлер — это человек, который хотел уничтожить евреев и коммунистов. Стереть их с лица земли. С евреями он успел расправиться. В качестве примера возьмите наш город, Нейтрополь. Перед войной евреи составляли половину его жителей. А сколько их теперь осталось?
— Бакалейщик на том углу.
— Скажи проще, один. Куда девались остальные? Пошли на мыло. Та же участь ждала коммунистов, но Гитлер не успел... В тот год земля слишком резко повернулась, и лед затушил пламя. Ведь Гитлер считал, что земля не круглая и что в ней вырыты ходы, как в каменоломне. Мы живем на самом дне. Мы обжигающее пламя, которое стремится подняться выше. А наверху лед. И вот пламя добралось до степей России, внезапно скованных морозом, и ко льду примерзли ноги гитлеровских солдат. Потом туда приехали коммунисты на санях и стали резать солдат крышками от консервных банок. В плен немцев не брали, хотя это имело смысл. Их убивали, несчастных, беспомощных, неспособных сдвинуться с места. Я могу сказать, что хорошо знал немцев. Вместе с ними я воевал против коммунистов, которые покушались на целостность Греции...